Осип-Юлиан Иванович Сенковский (1800–1858), русский и польский востоковед, полиглот, писатель, критик, редактор, журналист. Редактор первого русского массового «толстого журнала» «Библиотека для чтения». Белинский характеризовал в 1836 году «Библиотеку...» как идеальный журнал для массового читателя: «Представьте себе семейство степного помещика, семейство, читающее всё, что ему попадется, с обложки до обложки; ещё не успело оно дочитаться до последней обложки, ещё не успело перечесть, где принимается подписка, и оглавление статей, составляющих содержание номера, а уж к нему летит другая книжка, и такая же толстая, такая же жирная, такая же болтливая, словоохотливая, говорящая вдруг одним и несколькими языками... Не правда ли, что такой журнал – клад для провинции?..»[
Эти годы – с 4 до 10 лет – очень мощно «напитывают» человека. Все интересно, и многое раскрывается. Когда, как бутон, незаметно, листок за листком, а когда ударом, молнией, но всегда ярко, оставляя след. Мне с самого раннего детства внутренний голос говорил: запомни. Вот этот изгиб тропинки, вот эту ветку куста, вот этот торчащий на обочине дикий цветок, вот этот момент, вот этот пейзаж. Потом, прожив многие десятилетия, этими мгновениями я любуюсь, они освещают жизнь. Чувствую их аромат и прелесть. Хорошо, что запомнила.
Похоже, что дитя человеческое проходит стадии становления, как и все человечество, только в малом измерении. К девяти годам я стала «фетишисткой». Вот как: двор был большой, ближе воротам хорошо заросший травой. Это была низенькая ромашка, которая цветет мелкими зелеными бляшками. На этой траве иногда нежились, похрустывая морковкой, впитывая солнце и запахи из палисадника. А слева за калиткой было некоторое пространство: вот-там я и устроила свою «молельню». Песок, несколько камешков, которые, если разложить в таком порядке, принесут удачу, когда родня отправлялась по делам. А такой вот порядок и несколько просьб о ближних отгонят головную боль и плохое настроение. Долго я так выпрашивала блага для своей семьи. Видели ли это взрослые? Наверное, да. Но мудрые родители не вспугивали, не отрицали мой способ духовного познания мира. Потом это ушло как-то само собой, но те чувства и мысли формировали душу и миропонимание. Я взрослела в добре. Личность ребенка для моих родителей была ценностью неприкосновенной.
