23
В конце апреля – ещё одна радость: Гриша Грищук, однокашник по университету, сообщил, что бессменный за все эти годы оргкомитет назначил традиционный сбор выпускников 1971 года на 19 мая. Тридцать пять – дата не круглая, но многие ли из нас доживут до ближайшей круглой? Грустных примеров уже предостаточно.
Как же вовремя они это придумали!
Плевать, что дел как раз образовалось невпроворот. Я уже пропустил две встречи: в 1996 сами знаете, почему, а в 2001 слишком поздно пришло приглашение, и я уже был связан обязательствами. Но теперь к чёрту любые обязательства; всё бросаю – и еду! Хоть и не удалось в спешке почти ничего взаимовыгодного организовать попутно с воронежскими контрагентами по бизнесу. В другой раз получится.
Видать, везуха попёрла косяком, как прёт по весне к донским перекатам рыбец на нерест, коль уж случилось почти невероятное: госпожа Леньшина не только услышала мою просьбу о свидании с детьми, но и сама его организовала.
Вы: красавица Катя, с которой я не виделся три года, и Сергей, на голову обогнавший сестру в росте – явились на Павелецкий, чтобы встретиться с отцом и “иметь с ним беседу”. Сергей учился в последнем классе, а Катерина – в Финансовой академии при Правительстве Российской Федерации. Обучали там почему-то не дизайну, а аудиту. Посредством последовательного применения принципа подчинения позитивному прагматизму предсказуемо преодолена первая попытка поиска подлинного призвания – жуткая, на каждом слове запинающаяся фраза, да вот другой у меня не сложилось. Пусть будет. Нашли, пЫмаешь, стилиста! Не Набоков, да. И даже не Бунин. Перебьётесь!
Зря я ёрничаю – больше по привычке. Меня радостно поразило ваше показавшееся неподдельным дружелюбие. Правда, свой личный телефон мне в поминальник записал только Серёжка, а Катёнок чем-то невразумительным отговорилась, однако в состоянии понятной эйфории я постарался этот момент не акцентировать. Не придавать же такой желанной встрече форму допроса! Я вручил ей, поразительно взрослой уже барышне, её чудом сохранившуюся младенческую ночную рубашонку, и мы втроём дружно похихикали. Серёжкины пелёнки у меня тоже сохранились, однако доказать их аутентичность труднее; оставим на потом, а то может не поверить. Ну, и один из своих отцовских долгов, самый необременительный, мне, наконец-то, удалось исполнить. А именно, передать им то количество дензнаков, которое сам давным-давно обязался выплачивать до тех пор, пока не встанут на ноги. Долг за пропущенный не по моей вине год, взнос за текущий. Ну и за год вперёд. Девять зелёненьких тысяч в сумме.
– Зачем сразу так много? – Да просто опять появились деньги, не солить же их. Состояние позволяло. И потому ещё, что трезво сознавал: встречи могут ведь и не стать чаще. Но больше всё-таки для того, чтобы знать наверное: не денег ради они соглашаются повидаться.
Встреча прошла в тёплой, дружественной обстановке, и, хотя до вагона детки меня провожать, за их вечным недосугом, не стали, на поезд я сел с лёгким сердцем. Таким лёгким, что сразу направился в ресторан.
Свободное копирование
