20
Но я не планировал доживать до пенсии. И даже кое-что предпринимал для исполнения планов. Без крайнего фанатизма, но, в соответствии с характером, возрастом и опытом, достаточно последовательно и целеустремлённо.
- Ты что, ночами воешь, что ли? – спросил меня однажды беспалый Дойлов, тёзка и бывший подчинённый, когда мы по-соседски – врастяжку, очень осторожно – приканчивали стандартную бутылку. Надо было считаться с недавним Санькиным инсультом, так что себе я, из гуманных соображений, наливал побольше. Галя, его жена, обречённо не вмешивалась. Это с их сыном Максимом ты, Серёжа, если помнишь, в ранней молодости дружил.
И врать неловко, и сознаваться глупо. Вспомнилось, разумеется, из М.Щербакова:
Я иногда пою, но чаще волком вою,
и если водку пью, то только сам с собою.
Не потому, что смят каким-то сбоем резким,
не потому, что гад, а потому, что не с кем.
- Бывает, наверное. Я не всегда и помню. Просыпаюсь иногда, а подушка мокрая. Ну, переверну, и дальше спать. Да и подушка у меня не одна. Две. А что, мешает жить?
- Знаешь, мы с Галиной, когда ты воешь, спокойны. А если несколько дней не слышно, то, сам понимаешь, начинаем тревожиться.
- А вы принюхивайтесь. Прежде чем зря дверь ломать.
* * *
Таинственная штука пьянство. Не верьте, что культурный или хотя бы образованный человек не станет пить, сознательно губя себя и свои таланты – именно в силу культуры и образованности. Может, некоторые и воздержатся, но не потому, что высоколобые. Независимо от талантов не станут. Потому что так устроены внутри, а вовсе не по той причине, что питью spiritus vini однозначно предпочитают употребление духовных ценностей. Впрочем, эта жажда тоже, если придерживаться буквального смысла, из числа духовных.
Увы, почему-то не только духовных. Мусоргский и Саврасов. Блок, Есенин, Твардовский. Давид Самойлов. Пётр Алейников и его друг Борис Андреев. Геннадий Шпаликов, Александр Башлачёв, Олег Даль и Олег Ефремов. Сергей Довлатов. Венедикт Ерофеев. Называю только немногих побеждённых зелёным змием из числа тех, чьи таланты и авторитеты для меня непреложны, хотя имён могло быть гораздо больше, и вы их сами знаете. Даже праведник Ной позволял себе напиваться – факт документальный, если Библию считать документом. Женщин не упоминаю вообще – по причине, сами догадываетесь, столь свойственной мне трепетной деликатности. Да и выглядит это у женщин гораздо страшнее, потому что идёт совершенно вразрез с их женским консервативным охранительным предназначением, а проявляется с безобразной откровенностью.
Эка его опять повело, опять норовит отмазать себя, оправдаться в свинстве и заодно примазаться к сонму! – вы это подумали? Правильно. Не зря один из персонажей Венедикта Ерофеева часто употреблял слово “трансцендентально”. Радуйтесь и благодарите Бога, если Он уберёг вас от этого порока. Но как быть остальным? Да и вы не торопитесь зарекаться. Кто-то мудрый настоятельно советовал не канонизировать собственную историю, пока она не завершена. А ещё внимательно оглядитесь окрест. И ещё внимательнее.
Очень просто сказать: “болезнь”. Ещё удобнее обозвать это у близкого человека слабостью, а у далёкого либо чем-то вам несимпатичного – распущенностью. Как будто достаточно придумать явлению название, чтобы тем самым как бы уже объяснить его – и закрыть тему.
Нет, эта тема так просто не закрывается. А вот открывается на диво легко.
Давайте не будем брать в зачёт первые детские несознательные, но и неизбежные опыты, которые, возможно, даже благотворны тем, что обычно дают для начинающего экспериментатора настолько убедительный, такой яркий отрицательный результат, что в дальнейшем надолго отбивают охоту резвиться на этой лужайке. Многим этого хватает надолго, если не насовсем.
Но. Куда деться в студенчестве от непритязательных товарищеских пирушек, которые так легко образуются по поводу и без? Да что там: длительное отсутствие поводов лукаво признавалось в нашей среде достаточно весомым поводом. Как скрасить месячное пребывание в глухой деревне “на картошке” (морковке, свёкле, капусте – ненужный овощ зачеркнуть)? Чем обозначить коллективное ликование по поводу очередной победы советского хоккея или очередной годовщины советской власти? Один день в мае и один в ноябре водку наливали даже в нашей студенческой столовой на Энгельса, 8, причём с утра. Не иначе для того, чтобы энтузиазм и без того воодушевлённых демонстрантов выглядел ещё правдоподобнее.
Но. Образмеривает аппетиты не только и не столько скудная стипендия. По молодой жадности хочется всего. Мир необъятен; тебе лично в нём обязательно надо не только разобраться, но и утвердиться. И рассказы о пьянстве занимают в моей студенческой главе гораздо большее место, нежели, поверьте, сами пьянки занимали в студенческом быту. Бравада называется.
И в “начале трудового пути” – тоже. Определиться и состояться ещё предстояло, а жизнь манила таким разнообразием возможностей! И если у нас – такова уж специфика электронного производства – лились реки чистейшего дармового спирта, так это была всего лишь одна из них, и не самая, поверьте, заманчивая. Катализатор общения – и только. Хотя, ещё раз подтверждаю, принципиальных трезвенников в моём окружении не было. Но кто, скажите, надолго уцелел бы, если из этих рек черпать без меры?!
Даже почти ежедневное питьё вина во время пребывания в Кишинёве не таило для меня никакой угрозы. Вино было или хорошим, или очень хорошим, а его частое употребление – это же не только национальная черта молдаван, но и всеобщая привычка тамошнего населения независимо от крови и веры. Зато там я повторно после университета пленился натуральными сухими винами, стал их ценителем и знатоком, а от спирта на время совершенно отвык.
Свободное копирование
