Мы записались учениками русского языка в Ростов-на-Дону. Самолет спускался в Москве. Пересадка на поезд. На Москву отпущены сутки. Три встречи — с Эдом утром, днем розыски Мышкова и вечером Рудик Антонченко, кристальной души человек, свой в доску.
Встреча с друзьями состоялась на кухне Эда Штейнберга. Он срочно бросил рыбалку на Вытегре, чтобы повидаться с нами. Пришел Генрих Сапгир и Володя Аниканов. Потом с опозданием Кирка Сапгир. Днем пили перцовку и засыпали вопросами, от наивности которых хотелось выть. Например: «Как там наши?»
Наши значит земляки!
Что я знал о земляках? Почти ничего! Слухи, как все. Иосиф Бродский пишет стихи и преподает. Оскар Рабин рисует и учит французский. Сашка Арефьев отравился, Ленка Строева повесилась. Женя Терновский служит в журнале «Континент» и пишет романы. Шемякин дерется с Диной Верни. Лида Мастеркова купила подержанный «Мерседес». Генрих Худяков подметает Нью-Йорк. Лев Нуссберг выбивает из немцев деньги и вернул себе курляндское дворянство.
— Ну а как у вас?
— У нас, старик, прекрасная атмосфера для творчества! — говорит Эд, а Генрих подтверждает кивком головы.
Раздача парижских штучек. Эду — шведские крючки, Гале (она на даче) — духи, Генриху — галстук, Кирке — книжка, Аниканычу — саморучка «Паркер»! Меня обеспечивают русскими деньгами и сажают на поезд Москва — Ростов-на-Дону. Сначала Тмутаракань, оттуда в Брянск. Иного пути нет.
О пыльной столице Всевеликого Войска Донского, городе Ростове, ничего путного сказать не могу, Видел бюст маршала Семена Буденного, развинченный трамвай, мозаику с изображением тов. Брежнева, мусорный пляж с грибком, это все. Изношенный город, пыльный и вонючий, но начальник милиции — прелесть, тоже кристальной души человек.
Россия — самая прозрачная страна в мире. Это всему человечеству доказал немецкий летчик Андреас Руст, в 1987 году посадивший свой самолет на Красной площади без разрешения. Генералы рыбачили. Солдаты спали. Открытые границы и никаких проверок.
А до немца Руста мой друг, англичанин Джон Даусон, сын хорошей фамилии, в 1977 году прошел пешком весь СССР, с запада до востока, от Гродно до Хабаровска без единой задержки. Успел посмотреть на мавзолей Ленина, на Волге грузил арбузы, в сибирском колхозе собирал яблоки и только в Хабаровске сдался на милость властям и британской королеве. Его отмыли в русской бане и отправили в Лондон самолетом.
У нас все возможно, с маленьким условием — не качать права и не лезть на рога.
В Ростове-на-Дону майор милиции, облюбовав парижские духи, задал мне один вопрос: «Ну як там наши казачки?» Я в Париже знал племянника атамана Богаевского и сказал правду: «Все перемерли, товарищ майор, а кто живой, то по домам престарелых».
Вот жук, а!
«Тихий Дон у Москвы, как жить не спрашивал». Подарок правит миром!
Мы расстались на вокзале. «Власовка» Клава рабочим поездом двинулась в Донбасс, а мы сели на пассажирский Ростов — Ленинград. Работа по системе Джона Даусона — улыбка и подарок, «Шанель № 5» для милиции, и сразу заказаны билеты до Брянска.
«Только тихо и возвращайтесь к отлету».
Обойтись без пожара и пережить высокие принципы!
«Мы не мусор, чтобы всех в одну кучу!»
Из окна вагона мелькнуло Азовское море, желтые подсолнечные поля до горизонта. После трехлетнего отсутствия ничего не переменилось. За окном тянулась пустынная, безликая земля с терриконами украинских шахт. На двухминутных остановках поезда выбегали бабы с ведрами горячей картошки. Проводник распределял по полкам безбилетников. Убогие бараки поселков, тощая корова, привязанная к столбу, развинченные вдребезги самосвалы на грязных дорогах.
Свободное копирование
