* * *
Я беспокоился о здоровье моей собаки. Рыжий песик Чук. Ему необходим был дачный воздух и вечерние прогулки в лесу.
Мой друг Алексей Лобанов, общественный человек высокой пробы, сосватал мне дачу в подмосковном Кратове. Хозяйка дачи Рубина Арутюнян — дочка какого-то видного коммуниста, примкнувшая к богеме. Она встретила нас у себя на улице Горького, в квартире, заваленной мусором, бочками, тазами, ведрами и горами пустых бутылок и консервных банок. Она так тщательно промывала пустые бутылки, заглядывая на дно сосуда, что я сразу убедился, что все бутылочные сокровища Москвы принадлежат ей и стеклотаре. Позднее, на даче, Рубина постоянно с мешком на плече выходила на охоту за бутылками и перемывала их сотнями.
Как только потеплело, я перебрался в Кратово. Пес бесился от простора и воли. Мой сосед внизу, молчаливый чуваш Генка Айги, сочинявший абстрактные вирши «белое на белом», жил с женой и сыном. В лес они не ходили, а постоянно сидели на застекленной веранде, отбиваясь ветками от комариных туч.
В пристройке ночевал очкарик с безумным взглядом, не спускавший глаз с женских коленок. Он изобретал новый вид самогона, способного заменить сильные наркотические средства.
По воскресеньям приезжали мистик Юра Мамлеев и Генка Шиманов с женами. Малограмотный теоретик «Святой Руси» Мамлеев, не снимая толстого пиджака, сидел на солнцепеке и вслух размышлял об эротизме божества. Шиманов, стоя напротив в позе нападающего оппозиционера, цитировал Федора Достоевского: «Близится их царство, полное их царство!»
Жена Шиманова, усатая еврейка из Закарпатья, сурово обрывала его:
— Да заткнись ты со своим царством, дурак! Устройся сначала на работу, а потом трепись!
Мамлеев ехидно хихикал, довольный идеологическим разбродом в чужой семье. Мне было совершенно наплевать, кто правит царством, японский император или еврейский банкир, у кого есть земля под ногами, а у кого ее нет. Вдобавок ко всему, все это было совсем не смешно. Я числился гражданином чудовищного государства под названием Совдепия, а будущее страны если и мерещилось иногда во сне, то в виде «республики искусств», а не пузатый царь Гвидон в расписной телеге.
На даче появлялась Ольга Серебряная, готовая сокрушить любую идейную крепость одним махом:
— Шиманов, ты убирай за собой говно!
Славянофил смущенно вставал из-за стола и мыл грязную кастрюлю.
Однажды майской ночью в пристройке, где гнали самогон, раздался нечеловеческий вопль на весь поселок. Кричала Рубина Арутюнян.
Оказалось, пробуя новый сорт чудодейственного питья, хозяйка отравилась, и начался громогласный припадок. Завыл мой рыжий пес от удивления. Проснулись соседи внизу. Мы побежали с Айги к ближайшей будке с телефоном. Врачи отлично знали дорогу и адрес дачи. Рубина, окруженная постояльцами, вертелась по траве с пеной у рта. Врач успокоил ее уколом и сказал нам, что она давно состоит на учете в психдиспансере.
На даче с комарами и наркоманами я прожил не более двух недель, сделал штук двадцать акварелей, погрузил собаку в такси и от греха подальше смылся в Москву.
Свободное копирование
