Бой у Махарце - 1

XI. Бой у Махарце (3 февраля)

Будучи сами окружены, разбиваем свежую немецкую дивизию. Дальнейший отход с боями (4–7 февраля). Полное окружение немцами. Ночной совет в хате лесника – решение пробиваться… Последний бой и гибель 20-го корпуса.

3 февраля около двух часов ночи был получен приказ об атаке 108-м полком деревни Серски-Ляс, занятой немцами (схема № 4). Нашему полку приказано поддержать его энергичной атакой. Роты начали стягиваться из разных участков позиции (дефиле между озерами у Копаницы и Данявске и с дороги на Таболово), и к семи часам утра полк построился в походную колонну. Около 8 часов 15 минут утра полк пришел к опушке леса у деревни Серски-Ляс. 108-й Саратовский полк уже ждал нас там. Оторвавшиеся от своего полка во время боя в Роминтенской пуще две роты ирбитцев по приказанию командира полка влиты в наш полк в состав 1-го батальона. Таким образом, 3-я и 4-я роты и эти две роты составили уже четырехротный батальон, подчиненный полковнику Крикмейеру (бывший командир роты юнкеров Виленского военного училища, прибывшей в наш полк в конце декабря).

Вскоре последовал приказ начальника отряда полковника Белолипецкого (командир 108-го полка) обоим полкам атаковать деревни Серски-Ляс и Махарце, занятые немцами (53-я пехотная дивизия). В боевую линию назначен был 3-й батальон (полковник Соловьев). В резерве оставались 1-й батальон полковника Крикмейера и остатки 4-го батальона под моей командой. 3-й батальон, продвинувшись к опушке леса, принял боевое расположение, имея в боевой линии 9-ю, 10-ю и 11-ю роты, а 12-ю в резерве. Две роты ирбитцев – правее 3-го батальона.

Одновременно, ввиду полученных сведений о движении противника из Августово к деревне Серски-Ляс, начальником отряда приказано было выставить на шоссе, фронтом к Августово, отряд из двух рот при орудии. Отряд этот был сформирован из 12-й и моей роты и расположен по обеим сторонам шоссе (12-я рота – капитана Соловьева – левее, а моя правее шоссе), и на самом шоссе поставлено одно орудие 3-й батареи.

В это время, по личному приказанию командира полка, командиром 3-й роты поручиком Кульдвером снова было снято с древка полковое знамя. Древко с серебряной Георгиевской скобой было зарыто здесь же, у опушки леса, а знамя вручено было командиром полка на хранение поручику Кульдверу под его личную ответственность на все время до прихода полка в Гродно. Если же полку не суждено будет пробиться к Гродно, то поручику Кульдверу вменялось в обязанность употребить все средства к сохранению знамени.

Саратовцы первые завязали бой. 3-й батальон выдвинулся вперед и залег в лощине, не доходя отдельного домика у шоссе в западной опушке деревни Серски-Ляс. Наша 3-я батарея, стоявшая у опушки леса, открыла шрапнельный огонь по деревне Серски-Ляс и вскоре зажгла несколько строений. Немцы ответили артиллерийским огнем по нашей опушке леса. Здесь был ранен поручик Лагутчик, находившийся при командире полка у батареи.

Как только наша батарея начала обстреливать деревню, 3-й батальон (три роты с четырьмя пулеметами) встал и под сильным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем, без выстрела, двинулся в атаку на деревню. Несмотря на сильный огонь немцев, батальон быстро овладел западной опушкой деревни и их опорным пунктом, и через полчаса деревня Серски-Ляс была уже в наших руках.

В этом славном бою отличились командиры 11-й и 9-й рот. Командир 11-й роты капитан Баллод взял лично пулемет правее шоссе (№ 1116), а командир 9-й роты – штабс-капитан Млодзинский взял пулемет на самом шоссе за деревней Серски-Ляс (№ 1115). При этом 11-й ротой капитана Баллода взяты были в плен пять офицеров, два врача, несколько сверхсрочных офицеров и сто тридцать восемь нижних чинов, а 9-й ротой штабс-капитана Млодзинского два офицера и сто шестьдесят восемь солдат, и иного снаряжения. Всего взято в плен нашим полком в этом бою восемь офицеров и более пятисот человек солдат, а обеими полками – более тысячи человек. Среди офицеров попал в плен немецкий командир полка. Он ехал со своим адъютантом, в сопровождении двух ординарцев, в экипаже из Августово к деревне Серски-Ляс, к своему полку. На шоссе, около деревни, наш полевой караул, сидевший в канаве, увидав едущих немцев, открыл огонь по экипажу и конвою и сразу ранил этого командира полка в грудь. Наши солдаты окружили экипаж, обезоружили и захватили в плен этих двух офицеров, двух ординарцев и солдата-кучера. Нападение было для них таким неожиданным, что они даже не успели взяться за оружие. Немцы никак не ожидали встретить здесь у себя, в тылу своей дивизии, русских.

Овладев деревней Серски-Ляс, наш Уфимский полк, не задерживаясь, лично вдохновляемый громкой командой командира полка полковника Отрыганьева: «Уфимцы, вперед!» – двинулся на деревню Махарце. Командир хотел скорее развить успех и на плечах отступающих немцев ворваться в Махарце. При этом наступлении, на шоссе, в самых цепях 9-й и 11-й рот, полковник Отрыганьев у первого моста на шоссе был ранен шрапнелью в правую ногу с раздроблением колена, от каковой раны скоро и умер в Гольдапском госпитале, уже находясь в плену. Там и похоронен. Вечная ему память! Так погиб наш любимый, доблестный командир полка, образец мужества и терпения, на войне славный рыцарь чести и долга!

Между прочим, при этом наступлении, когда адъютант штабс-капитан Цихоцкий, оберегая его жизнь, стал просить его: «Господин полковник! Поберегите себя, здесь уже цепи», – он ответил: «Если вы боитесь, не идите за мной!» Конечно, адъютант молча последовал за ним.

По выбытии из строя полковника Отрыганьева в командование полком вступил командир 1-го батальона полковник Крикмейер; в командование 1-м батальоном – подполковник Гензель, а 4-м батальоном – я. В это же время был ранен в ногу подпоручик Биретто.

Пройдя болото, полк залег на горке и открыл огонь по наступавшим из деревни Махарце немцам. Их цепи остановились и залегли, открыв огонь. Бой разгорался…

Заметя стремление противника охватить наш правый фланг со стороны озера Сервы, капитан Баллод выслал к озеру полуроту под командой подпрапорщика Гринюка. Когда к немцам подошли их резервы, они поднялись и двинулись в атаку. Местами дело дошло до штыкового боя, которого немцы не выдержали и здесь. В этом бою из револьвера немецким офицером смертельно был ранен в голову подпоручик Шаломицкий. Немецкий офицер тут же был заколот нашим солдатом, бывшим для связи при подпоручике Шаломицком.

Как раз в это время прибыли следовавшие сзади наши пулеметы и заняли позицию у шоссе: два правее, два левее. Пулеметы открыли огонь по наступающим немцам, нанеся им огромные потери. Немцы не выдержали и, очистив позицию, начали перебегать в самую деревню Махарце. Сейчас же они открыли сильный артиллерийский огонь по нашим наступающим цепям и резервам с батареи, стоявшей у опушки юго-восточнее Махарце.

В это время был ранен командующий полком полковник Крикмейер, и в командование полком вступил командир 3-го батальона полковник Соловьев.

Видя отступающего противника, наш полк под ружейным и особенно сильным артиллерийским огнем немцев двигается вперед и занимает новую позицию, продолжая обстреливать пулеметным, а когда окопались, то и ружейным огнем деревню Махарце.

К этому времени наша артиллерия, переменив позицию, открыла сильный огонь по деревне. К ней вскоре присоединился огонь двух рот Ирбитского полка, занявших позицию в деревне Серски-Ляс.

Одна из немецких батарей, расположенная к юго-востоку от деревни Махарце, будучи обнаружена нашими цепями, подверглась сильному фланговому огню 9-й роты и пулеметов. Скоро батарея, потеряв свою прислугу, замолчала. Попытка немцев снять орудие с позиции не увенчалась успехом, так как появившиеся передки были также засыпаны нашим сильным огнем, и все ездовые и лошади были перебиты. Таким образом, при атаке деревни Махарце эта батарея была взята как трофей 9-й ротой под командой штабс-капитана Млодзинского.

Наконец, в начале четвертого часа дня, все боевое расположение полка переходит в атаку и занимает деревню Махарце. В штыковом бою на улицах Махарце взяты в плен пять строевых офицеров и трое санитарных, более пятисот солдат, шесть орудий, два пулемета, иного снаряжения несколько обозных повозок.

Овладев деревней Махарце, полк занимает позицию восточнее деревни и окапывается, продолжая вести ружейный и пулеметный огонь по отступающему к лесу противнику.

Расположение полка было таково: вправо от шоссе были 9-я, 11-я, 4-я роты и части 3-й роты, еще правее две роты Ирбитского полка. Влево от шоссе расположились перемешавшиеся во время боя части 11-й, 4-й и 3-й рот под командой подпоручика Врублевского и дальше части 108-го Саратовского полка.

Два пулемета, передвинувшись по опушке леса в направлении шоссе, заняли новую позицию и открыли огонь по правому флангу противника, занимавшего западную опушку леса за деревней Махарце. С наступлением темноты оба эти пулемета вернулись к 9-й роте и заняли позицию левее шоссе. Части 4-го батальона и 12-я рота с одним орудием стояли на шоссе в Августово. Спустя полчаса после занятия деревни Махарце подошли две роты 105-го полка и заняли участок левее 106-го полка.

Около пяти часов вечера был получен приказ полковника Белолипецкого о смене 106-го полка 209-м полком. В пять часов тридцать минут вечера к деревне Махарце подошел 116-й полк (полковника Вицнуда). Часам к десяти вечера прибыл для смены полка 209-й полк, и в двенадцать часов ночи полк, кроме 4-го батальона под моей командой и 12-й роты, получивших задачу вместе с орудием (3-й батареи) отражать противника, в случае наступления его со стороны Августово, был сменен и пошел к деревне Серски-Ляс.

К часу ночи полк прибыл в деревню Серски-Ляс и расположился на ночлег, частью по сараям и чердакам, а частью у костров под открытым небом, потому что вся деревня была переполнена ранеными в бою нашими и немецкими и обратилась в сплошной лазарет! Крики и стоны неслись из многих хат.

Интересно, что врачебную помощь оказывали и немецкие врачи – наши пленные! Своих врачей было у нас очень мало. Так, в нашей дивизии на все три полка – только три врача: в 105-м Оренбургском – два и в 108-м Саратовском – один. Остальные или вместе с лазаретами попали в плен, или «успели уехать» с последним поездом из Сувалок.

Ожидая противника со стороны Августово, я с остатками 4-го батальона и капитан Соловьев со своей 12-й ротой заняли позиции и окопались по обеим сторонам шоссе из деревни Серски-Ляс. Вперед выслали разведку. Орудие поставили на самом шоссе и так провели всю ночь на 4 февраля. Было морозно, огня не разводили и грелись в окопах на листьях и ветвях. Изредка раздавались отдельные выстрелы из леса, а в общем ночь прошла спокойно.