Глава девятая
Когда я вошла в дом, лейтенант О’Рейли, лучший друг отца, сказал: «Хорошо прокатилась со своим бойфрендом? Мы поняли, вы вернулись». Он выпендривался. Видимо, чтобы я решила, что он Свенгали.
О’Рейли, будто у себя дома, знаком усадил меня за кухонный стол. Копы срывали пурпурные, синие и фиолетовые чехлы с мебели в гостиной. Они перетряхивали книги и швыряли их на пол. Открывали банки в холодильнике. Потом его закадычный друг, сыщик Бьюмонт, одетый в штатское, начал встряхивать перед моим лицом все пузырьки с таблетками. «Солнечное сияние? Оконное стекло? Ускоритель? ТНС?» Он пытался произвести на меня впечатление своими сленговыми словечками, чтобы я меньше пугалась и приняла его за своего парня. «Витамины, аспирин, мидол», - ответила я. Хорошо, что последнюю дозу амфетамина я приняла перед уборкой.
«Ты лучше сознайся, все равно утром мы отправим это в лабораторию».
«Выбросите деньги», - я пожала плечами.
«Ты видимо не понимаешь во что вляпалась. Мы нашли одиннадцать фунтов марихуаны в вашем доме, мисс. Это уже торговля, уголовщина. Твой отец был здесь. Он очень расстроен. Мы сказали ему, чтобы шел домой. Он забрал твоего сына».
Я посмотрела на свои руки на коленях. Они так загорели от поездок автостопом, все лето на солнце, ногти казались белыми.
«У тебя есть что сказать в свое оправдание?»
Я села на ладони и промолчала.
«Хорошо». О’Рейли поднялся. «Отвезите ее в центр города. Мы зарегистрируем».
Я видела соседей смотрящих через окна, как меня увозят на заднем сиденье полицейской машины. В отделении Бьюмонт, разглядев мои руки при свете лампы, сказал: «Нет следов. Видимо, кожа потрескалась, а?» Я гордилась тем, что не притрагивалась к героину и не втыкала иглу в свое тело. Обвинение привело меня в ярость. Но я поняла, что это ему и нужно и вела себя невозмутимо. Он снял отпечатки пальцев и сфотографировал меня в фас и профиль. Потом посадил за стол напротив О’Рейли. Я рассматривала чернила на пальцах, пока он выговаривал мне: "Мы давали тебе время. Мы давали тебе шанс из-за твоего отца. У нас был десяток жалоб на громкую музыку, мы не давали им хода. Надеялись, что ты исправишься. Ты просто не знаешь, когда надо остановиться. Твой отец сказал: «Припомните ей все». Он больше не может".
Я продолжала думать о том, как однажды О’Рейли с женой заехали, чтобы взять моих родителей на танцы. У его жены была огромная грудь, едва прикрытая платьем с глубоким вырезом. У нас в это время была пижамная вечеринка, собрались шесть моих друзей. Мы друг за другом выходили на кухню попить воды и взглянуть на миссис О’Рейли. Утром мать сказала мне: «Мы знаем, что вы делали. Это не очень хорошо».
«Ну, мисс, - сказал О’Рейли, - вы спалились. В следующий раз, если мы увидим машину, припаркованную на вашем въезде на ночь, дверь будет вскрыта и вас повяжут за проституцию».
Мне следовало это знать. Это не за наркотики, это за секс. Они заперли меня в камере. Фей сидела в смежной.
«Ты веришь в это?»
«Нет», - сказала я.
Она захихикала.
«Мне не смешно», - сказала я.
«Когда-нибудь ты будешь думать, что это бунт. Я залезла в нос и размазала сопли по стене».
Мне бы ее дух.
Свободное копирование
