Моя прабабушка Ирен много дней была у меня в памяти, потому что каждый раз, когда что-то менялось во мне, мать удивлялась: «И в кого ты такая? Не в мою же семью. Должно быть в бабушку твоего отца Ирен». Я лично воспринимала это как комплимент, но хотя мать и любила Ирен, она говорила это с упреком, потому что Ирен совершила страшный грех – бросила своих детей. Ирен сбегала из дома при всяком удобном случае. Любила шляться по окрестностям, там попить кофе, тут поглазеть на нового итальянского эмигранта, только что поселившегося в ее квартале. Больше всего в мире она любила смотреть кино, для чего использовала любую возможность. Отчего ее муж, разъезжавший по стране и устраивавший фейерверки, приходил в ярость, особенно, когда она оставляла в доме беспорядок, а дети бегали без присмотра. Время шло и однажды он погрузил грязную посуду в свою тачку и толкнул ее по центральному проходу театра Вилкинсона, чтобы пристыдить жену. Говорят, что когда она увидела его, то взорвалась от смеха.
Хотя ее история не закончилась хеппиендом. Когда я с ней познакомилась, ее муж уже умер, она, промотав все деньги, беззубая, бездомная, нищая, жила с разными племянниками-племянницами, отказываясь жить с собственными детьми. Может быть, потому что не любила их, может, потому что они пытались командовать ей и держать в четырех стенах. Тем временем мой отец стал полицейским, ездил на патрульной машине и каждую неделю сталкивался со своей бабушкой. Вся в черном, с белыми волосами, окутывавшими голову как споры одуванчика, она была похожа на ведьму, бредущую по кукурузному полю или коровьему пастбищу у городской черты. Он останавливал машину и предлагал подвезти. Она всегда отказывалась. Однако, бабушке он не мог скомандовать, как мне: "В машину!" Вместо этого на следуюший день после того, как он обнаружил ее в магазине " Woolworth's", где она мерила очки и поглядывала на попкорн, он собрал своих дядей и тетей вместе со своей матерью для обсуждения. Они решили, что единственный путь - дом престарелых. Когда ее туда помещали, она отказалась отдать свои туфли. Через три месяца она умерла и туфли нашли под подушкой.
Я иногда задумывалась, а будь у отца власть, засунул бы он меня в какое-нибудь заведение. Особенно с тех пор, как он снова начал свои штучки со слежкой. Как я уже говорила, был 1971 год. Я была хиппи. Не носила лифчик, ходила босая, занималась сексом со всеми подряд, Плюс путешествовала автостопом и воровала в магазинах с Джейсоном. С сыном был легко сесть в попутку. Ну, кто откажет беловолосому трехлетнему малышу, стоящему в кювете с мамой и держащему большой палец кверху? Так же легко было воровать в магазинах. Все, что требовалось – это пустить его побегать в торговом зале и женщин так приковывали его маленькие чумазые ручки, что меня они просто не замечали. Разве только неодобрительно смотрели, что означало вроде, ну следи уже за своим ребенком, глупая хиппушка. Наверное, отцу с приятелями доводилось видеть меня сидящей на газоне старшей школы Роберта Йорли Младшего и смотрящей на флуоресцентные лампы в качестве телевизора. Определенно они отслеживали множество машин, стоящих всю ночь на подъезде к моему дому. Не говорю уж о разных мужчинах, которые ими управляли. Интересно, могли они отличить, кто приезжал ко мне, а кто к Фей.
Мы-то с Фей легко в этом ориентировались, потому что у нас был список, приклеенный с обратной стороны картины, изображавшей луковицу. Ее нарисовала Фей и повесила на стену. Они с Амелией переехали к нам с Джейсом весной, после того, как Фей нашла женские купальные трусы на заднем сиденье ее машины и правильно догадалась, что муж ей изменяет. Она приехала на своем желтом «Додже» из Пенсильвании, везя в прицепе половину своей мебели. Мы выбросили мою старую Флинстоновскую мебель и поставили ее красивую мебель до того, как она написала эту картину с луковицей. Мы еще не знали тогда, что у нас появится список, который мы спрячем за ней. Он появился примерно через месяц.
Мы катались по городу с детьми и были счастливы. Да, наши браки распались. Да, мы обе на пособии. Да, у нас маленькие дети, которые не дают добраться автостопом до Калифорнии или проехать по Европе. Не дают присоединиться к коммуне и еще миллион чего не дают. Но мы лучшие подруги, живем вместе, дети с нами. Просто сбывшаяся мечта. Одной из моих фантазий в детстве было, что я, моя лучшая подруга Донна и наша кукла Бетси Ветси живем вместе, потому что идет война и наши мужья сражаются. Потом приходит телеграмма, что взрыв разнес наших мужей на мелкие части. Это значит, что теперь мы можем жить вместе сколько захотим. Вот примерно это сейчас и происходит. Мы кружим по городу, Джейс с Амелией поют «Азбуку» снова и снова, пока мы не закричали: «Заткнитесь, грызунчики!» Тогда они начали прыгать в машине, смеясь и стуча головами по потолку, пока не уселись в привычной позе – головами в окно, как собачки. Мы с Фей тем временем охотились за дикими цветами, которые набирали в ведро и крутыми парнями как правило в спортивных машинах. Когда кто-то из них приближался, мы говорили: «Гуляйте, мальчики!», что они исполняли как заводные куклы.
Свободное копирование
