22-ое сентября, суббота. Моя новая сослуживица 22-х-летняя бельгийка Алида поет целый день. Голосок не сильный, но очень приятный, хорошего тембра. Поет все из модных фильмов.
– Алида, а Вы спели бы нам что-нибудь народное. Какую-нибудь старинную бельгийскую песню.
– Я не знаю ничего народного.
Спустя некоторое время заходит разговор о французской литературе.
– Читали вы Виктора Гюго?
– Кажется, читала.
– Что именно?
Лобик морщится, глаза становятся сосредоточенными, но… не вспоминает ничего.
– «Notre Dame de Paris», – напоминаю я, – «L’homme qui rire», «Les Miserabele».
– Ах, да! «LesMiserabele»! – Всплескивает она руками. – Я смотрела этот фильм в кино. Чудесный фильм.
– А книгу не читали?
– Нет, не помню.
Кино сожрало здесь в Европе все: литературу, песню, музыку… Кажется, оно сожрет в конце концов все старое искусство.
Между тем, Алида в первые дни работы похвастала нам тем, что она из хорошей семьи. Отец ее служит в бюро на железной дороге. У дедушки с отцовской стороны было четыре дома.
– Мои предки с отцовской линии были богатыми людьми, но все мужчины брали себе жен из более низких классов и поэтому все время постепенно опускались.
– А Ваша мама – кто? Крестьянка?
Она всплескивает руками.
– Как можно! Она тоже горожанка, только не такая состоятельная и культурная, как папа и его родственники. У отца был только один дом.
И я понял, что попал впросак с моими российскими представлениями. Здесь человек, владеющий одним, и человек, владеющий тремя домами, – люди разных классов.
Свободное копирование
