29-ое августа, среда. Кажется, к моей богатой приключениями жизни в эти дни прибавится еще одна комическая страница.
Дело в том, что я вчера утром ухитрился поступить на работу к англичанам – в солдатскую кухню. О мотивах, побудивших меня к этому, рассказывать не стану. Я на днях писал о том, каково мое материальное положение и каковы наши перспективы. Продолжать далее это праздное состояние при наших средствах – невозможно, и давно пора искать себе работу или отправляться в лагерь. Но где найти работу? – вот вопрос, который стоит сейчас не только перед нами – эмигрантами, но и перед миллионами коренных жителей. Почти вся немецкая промышленность стоит, порт – словно умер. В деревнях в качестве батраков работают бывшие фолькштурмовцы и пленные. Представить сейчас себя работающим почти так же трудно, как вдруг сделаться наследником миллионного состояния. Можно еще пойти разбирать и счищать кирпичи на развалинах домов. Говорят, на эту работу берут и платят 7½ марок в день. Но, во-первых, позволит ли мне теперь заниматься подобным трудом мое здоровье, а во-вторых, если даже и позволит, и устроишься, то на семь марок с половиной не прожить даже и одному, когда буханка хлеба стоит около 50-ти марок. А подкупать на черном рынке все-таки приходится, потому что карточек сейчас решительно не хватает.
Пока мы ломали голову над этой проблемой, Нина, Лялина сестра, сообщила нам, что в той английской части, где она работает прислугой, кажется, освобождается место на кухне. По нынешним временам, лучше этого места и не придумаешь. Я тотчас же узнал номера и сумел проникнуть на прием к английскому майору, ведающим этим вопросом.
– А вы хорошо готовите? – осведомился он.
Если бы я отвечал ему так, как и полагалось, т. е. что в жизни не занимался этим делом и не умею даже вытереть тарелок, он тотчас же бы прогнал меня, и все дело рухнуло бы. Поэтому я набрался духа и соврал, что я был полтора года (ни больше, ни меньше!) поваром в плену. Он состроил мину, но все-таки позвал адъютанта и принялся совещаться. Из их разговора я понял, что на той кухне, куда меня посылала Нина, действительно предполагаются какие-то передвижения и сокращения. Кто-то из французов проворовался, кто-то напился пьян и наскандалил, англичане, видимо, решили почистить атмосферу и переменить состав людей.
– Хорошо, я дам вам место, – заявил в конце-концов майор и, взявши мою анкету, написал на ней: «зачислить с 1-го сентября помощником повара».
– Видите ли, господин майор, – принялся я объяснять. – Я могу готовить лишь простые кушанья, а у вас, я слышал…
– Так я же и пишу вам: «помощником повара», – перебил он, – а не поваром.
Мне не оставалось ничего, как поблагодарить и откланяться.
Через пять минут все было окончено, и мне приказано явиться на работу в субботу к девяти часам.
Сегодня через ту же Нину я узнал, что на той кухне, куда меня определили, действительно уволены повар и повариха – французы (один за пьянство, другая – за воровство) и что меня, кажется, и в самом деле хотят использовать как помощника повара в одной из смен, т. е., по существу, на самостоятельной работе. Если это так, то я вылечу спустя час после прихода, если еще англичане не выльют мне на голову суп, который я им приготовлю.
– Ничего, не огорчайся, – утешает меня Ляля, – зато хоть один день наешься досыта на кухне.
И то верно.
Свободное копирование
