17-ое июля, вторник. После кратковременного прояснения снова наступила обычная гамбургская сырая и мрачная погода. Настроение опять подавленное. На город наложили штраф. Итальянцы (препротивнейший народ, надо сказать!) напали на St. Pauli на инвалида войны и ударили его. На помощь инвалиду прибежали из ближайших улиц немцы, а на помощь итальянцам – их собратья. Началось великое побоище, во время которого был убит один из немцев. За это англичане посадили жителей города на три вечера дома, запретив им выходить на улицу с 7.30 вместо 10 обычных. Скучно все это.
Сегодня после обеда в Берлине началась конференция «трех великих», как она официально именуется во всей здешней прессе: Трумана, Черчилля и Сталина. Несомненно, это – событие огромного значения, и от решений зависит чрезвычайно многое не только в нашей судьбе, но и в судьбе мира. Я не ошибусь, если скажу, что оба основных лагеря в современном лагере (лагерь революционной анархии и деспотизма и лагерь порядка и справедливости) возлагают на нее одинаковые надежды, и сейчас нельзя сказать, кто с большим правом. Вся работа конференции облечена глубокой тайной, и мир, надо полагать, нескоро узнает все, что будет говориться в Потсдамском дворце. Дай Господи, дай Господи, чтобы правда, наконец, заговорила в полный голос, хотя бы один раз.
Характерна атмосфера, в которой протекает конференция. В то время как Труман и Черчилль свободно и открыто разъезжали по Берлину, осматривая город, Сталин (явившийся в Потсдам последним), приехал в закрытом вагоне, в тайном поезде, прямо в Потсдам и никуда ни разу не высовывал носу. Еще более показательно, что всю охрану в Берлине и в Потсдаме несет советский «отдел безопасности», очевидно потому, что в искусстве сыска никто с ним не может состязаться. Все немцы в Потсдаме, по сообщению того же советского радио, находятся под домашним арестом на все время конференции. Нечего и говорить, что сделано это по требованию того же Сталина, ибо если Труман и Черчилль свободно разъезжают по Берлину в открытых автомобилях, то почему они должны бояться потстамских немцев больше, чем берлинских.
Как все это напоминает атмосферу, царящую на московских демонстрациях и каких-нибудь партийных съездах! И, право, не достаточно ли этого одного, чтобы весь мир мог убедиться в том, какого сорта «демократия» царит в СССР и какой «любовью» народа пользуется «отец» всех трудящихся, вынужденный прибегать на протяжении четверти века к таким поистине невиданным полицейским мерам для охраны своей личности.
Свободное копирование
