А пока что я изучаю последние страницы газет с объявлениями "Куда пойти учиться?". Попалось на глаза объявление о приёме во Львовский нефтяной институт, где как раз и стипендия должна быть не плохой, и форму дают, но там нужно при поступлении сдавать экзамен по украинскому языку. А вот объявление о приёме в Горловский горный техникум. Принимают туда окончивших среднюю школу без экзаменов, и форму там дают, и стипендию. Жаль только, что это техникум, а не институт. Запомнить, во всяком случае, следует.
Встретился на днях с дядькой Евтеем, мужем нашей родной тётки Марьи. Человек он очень своеобразный. Свою бурную молодость он провёл в тюрьмах за хулиганство и кражи. В перерывах между отсидками работал на шахте в Донбассе, временами жил в деревне, при этом он часто буквально издевался над тёткой Марьей и своими двумя дочерьми Химой и Клавой, избивал их по поводу и без повода. После войны он снова какое-то время поработал на шахте, там приятели подтвердили его довоенный шахтёрский стаж и сейчас он получает не плохую шахтёрскую пенсию. Деревенские завистники не оставляют его в покое и пишут на него доносы во все инстанции, утверждая, что он не заработал этой пенсии, так что ему периодически приходится доказывать обратное. Однажды, моясь с ним в бане, я наблюдал, как он смачивал водой штампы о прописке и выписке в своём паспорте, чтобы там ничего нельзя было понять. Сейчас он более-менее остепенился, ведёт себя не так буйно. Нам он помог достроить наш дом, который, уходя на фронт, в виде сруба оставил нам в наследство наш отец.
В отличие от своего грозного мужа, тётка Марья — спокойное, добрейшее существо. Внешне это статная, красивая женщина. В деревне она является неординарной личностью. Она здесь самозваный лекарь — шептуха, берущийся за лечение многих заболеваний. Народ съезжается к ней со всей округи. К нам, сироткам (она нас так называет), она относится по-матерински. Мы часто все вместе и в одиночку навещаем нашу тётку Марьку и не уходим от неё без того, чтобы она нас чем-либо не угостила.
Дядька Евтей поинтересовался у меня о моих планах, на что я ему ответил, что хочу податься в горный институт или техникум. Выслушав мои доводы, он сказал:
— Ни в коем случае не связывайся с этим горным делом. Ты представления не имеешь, что такое шахта. Я провёл под землёй большую часть своей жизни и испытал все прелести шахтёрского труда. Вот они, следы моего пребывания в шахте. — При этом он показал на несколько синих рубцов от падения угля на своём лице.
— Я б тебе посоветовал поступать в медицинский институт на санитарного врача. У меня был один знакомый санитарный врач с большим животом, который в белом халате безбедно прожил всю свою жизнь, поедая всё то, что ему приносили на исследование.
Перспектива стать таким удачливым санитарным врачом меня никак не прельщала. Если и связываться с медициной, то только с лечебной, хотя и это меня мало привлекало.
О медицине я имел представление постольку, поскольку мне в школьные годы пришлось болеть юношеским кардионеврозом. Меня беспокоили аритмия и боли в сердце, врачи у меня ничего серьёзного не находили и соответственно меня не лечили. Это меня очень возмущало, я считал их чёрствыми неграмотными специалистами и говорил себе, что если б я был врачом, то был бы очень знающим и внимательным.
Я сказал дядьке Евтею, что учиться в мединституте, где маленькая стипендия, будет очень трудно. Рассказал ему также о своих проблемах с одеждой и деньгами. На что он мне ответил:
— Если ты будешь поступать в медицинский институт, то я дам тебе денег на дорогу и возможно когда-нибудь подкину тебе деньжат. Дам тебе также своё старое осеннее пальто. Это моё единственное условие. Думай и решай.
Не долго думая, я решаю согласиться с условиями дядьки Евтея. Другого выхода у меня нет.
Как раз в это время мне на глаза попалось объявление о приёме студентов в I-й Ленинградский медицинский институт. Дядька Евтей сказал мне, что это именно то, что надо, в Ленинграде мне будет легче прожить, так как там хорошее снабжение.
Я собрал необходимые документы и отослал их в Ленинград. Одновременно, на всякий случай, со всех документов я снял копии и отослал их в Горловский горный техникум.
По совету матери, я написал письмо дядьке Елисею, брату нашего отца, который живёт в Донецке и работает на шахте, в котором описал сложившуюся ситуацию и попросил его о материальной помощи, однако ни ответа, ни привета я от него не получил. Такой у нас дядька Елисей, единственный оставшийся в живых из трёх братьев. Помню, как после войны к нам приехала его жена и потребовала раздела наследства, оставшегося после наших деда и бабы, умерших во время войны. Но делить-то было нечего, разве что старую сгнившую хату. С матерью на этой почве они крупно поссорились, пришлось ей уехать домой ни с чем.
Свободное копирование
