4. Линия «Орша – Борисов» (станции Орша, Озерки, Крупки, Борисов, Жодино)
Там мы работали практически вдвоем с Гришутой, а по сути – я один, а Гриша помогал, и с изумлением сам знакомился с предметом. Возил нас другой Гриша по фамилии Апуник на УАЗ-469. Хороший был период. Мы вдвоем спокойно настроили систему автоматики минимум на 3-х станциях, чем привели обслуживающий персонал в изумление. Никто такого не делал до нас. Но это было несложно. Были хорошие описания на систему автоматики. Я в них разобрался. И мы с удовольствием дистанционно запускали дизели, переводили станции на работу от агрегатов гарантированного питания, сигнализировали состояние, переключали стволы и т.д.
Потом мы с Гришутой где-то подслушали разговор по служебной связи между руководителем участка РРЛ «Орша-Минск» и начальником какой-то станции, где мы еще не были. Руководитель говорил: «Да ты не бойся. Они тебе такую автоматику сделают, что о-го-го. Ведь у меня же сделали, и работает…». Такая похвала от эксплуатантов дорогого стоит. Нужно отметить, что в те времена порядки были строгие. За качеством транслируемых каналов следили очень серьезно. Была специальная, независимая служба – техконтроль, представители которого сидели на узловых станциях и смотрели все передачи. А перед ними был журнал, куда они записывали «брак». А это означало лишение премий и т.д. А некоторые передачи объявлялись правительственными. Тогда весь персонал «стоял на ушах». По служебной связи велись интенсивнейшие переговоры, направленные на обеспечение бесперебойной трансляции. Чуть где мелькнула картинка или затрещал звук – «брак». Так что, эти люди зря не похвалят.
Именно оттуда мы возвращались на машине домой, и заехали в Чернецово к Матрене Михайловне.
Еще помню, что ездили на машине в выходной куда-то в сторону Могилева, на озеро Круглое.
Именно там меня отловил Тосненский военкомат. Срочно, по служебной связи, вызвали для призыва в армию, а персонал на станции (по-моему, в Крупках) ласково провожал меня и без иронии напутствовал: «Вот, теперь хоть мир посмотришь, в армии - то…».
Тогда удалось отбиться. Помню, выслушав прямое хамство военкома, я, не долго думая, пошел в Тосненскую прокуратуру, и пожаловался прокурору на то, что военком обвиняет меня в фальсификации документов, уж не помню каких. Прокурор несколько удивился такому энтузиазму призывника, но при мне пожурил военкома по телефону, после чего тот сменил гнев на милость и направил меня на врачебно-медицинскую комиссию по поводу заикания.
Конечно, я симулировал, как мог, но и вроде убедил врачей – как говорится «закосил в натуре». Отец «болел» за меня в коридоре. А происходила комиссия в областной поликлинике, но Комсомола что-ли? По крайней мере, никто никому никаких денег не платил. Это факт. Если отец и платил, то, тщательно скрывая от меня. Мне только в 2003 г. пришла мысль о такой теоретической возможности. Нет, не платил! За столько лет уж кто-нибудь обязательно проговорился бы, или намекнул. Надо будет спросить маму. Нет, не платил!
Потом была жизнь в Борисове. В Кобрине мы работали до этого, и там Паша себе вторую жену не выбрал, хотя и мог, была там какая-то дама из Жабинки, уж не помню, как ее звали, но помню, что ее было много. Звали как-то непросто – Жанна, Евгения, Виолетта…
В Борисове эта история получила продолжение. Там мы жили в гостинице, ходили гулять на реку Березину, где Бонапарта били, а Паша вскоре нашел свою Музу – Музу Михайловну, а при ней была подруга Ванда Степанова. У Музы был ребенок, но Паша все равно на ней женился чуть позже. Ванда уже не один раз была замужем и теперь собиралась уезжать навсегда в Норильск, но все ее отговаривали. Мы присоединились и пошли все вместе ночью гулять на Березину. Жгли костер, и пили вино, а затем полезли купаться в реку голышом, но поодиночке. Цибульский тоже лазил, т.к. со своей женой он уже к этому времени развелся и делал стойки перед Вандой, которая действительно была красивой женщиной. А потом мы в гостинице познакомились с двумя какими-то чумичками, которые сразу сперли у меня книгу Томаса Манна «Записки авантюриста Томаса Круля».
