автори

1472
 

записи

201769
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Valentin_Bulgakov » В царстве свастики - 35

В царстве свастики - 35

16.06.1945
Штейр (Штайр), Австрия, Австрия
Валентин Булгаков - секретарь Льва Толстого с 17.01.1910 г.

Вставши на другой день и полюбовавшись из окна на чудный, свежий горный альпийский вид, расстилавшийся за лагерным забором, позавтракали кофе с молоком и хлебом. Затем вышли на двор, где толпилось уже множество народа и где два советских офицера -- молодой, красивый лейтенант со значком "Гвардия", с орденом "За отвагу" и двумя медалями и пожилой, но стройный капитан, тоже с орденами -- давали обступившим их "перемещенным" лицам ответы на различные интересовавшие их вопросы: и об их личном положении, и о сроках дальнейших отправок, и о военных событиях, и о жизни на родине.

Мы подобрались через толпу к одному из офицеров и спросили, что нам теперь надлежит делать. Ответ был: ждать регистрации.

Между тем молодых людей, находившихся в толпе, собирали и делили на группы. Одни из этих групп определялись на военную и караульную службу, которую надо было отбывать за границей, другие отправлялись на работу по подготовке базы для русских военных отрядов, по устранению разрушений, причиненных войной.

Рекрутов тут не стригли. Один паренек раздавал свои вещи, правда, ветхенькие (богатство рабочего человека!): теплую куртку, пальто, штаны, даже запас картошки.

-- На что мне это теперь? Думал, еду на родину, а раз поступаю на военную службу, так мне этого ничего не надо...

В лагере, который был не чем иным, как транзитным пунктом для отправки людей в разные страны, находились представители различных национальностей: тут, кроме граждан СССР, были и чехи, и словаки, и болгары, и итальянцы, и французы, и даже греки. Последние занимали особый барак против общей столовой; над бараком развивался сине-белый греческий флаг.

Попадались в лагере и немцы из числа военнопленных. Все они работали: столярничали и деловито колотили молотками на дворе, чинили мусорные ящики, убирали и сжигали отбросы и т. д. Нисколько не сомневаюсь, что немцы-рабочие получали человеческий паек и, следовательно, должны были в эту тяжкую пору ценить свое, казавшееся столь незавидным, положение.

Часть русских, особенно семейных, расположилась на житье на дворе, под навесом, вокруг узлов и чемоданов со своим скарбом. Среди них я видел и пожилых людей. Как и зачем они оказались в Германии? Может быть, эмигрировали по своей доброй воле, а теперь, вкусив сладости жизни на чужбине, снова возвращались домой?

Лагерь, вообще, организован был прекрасно. В комнатах поддерживалась чистота. Имелись умывальники, клозеты. В большой столовой тоже все было опрятно, кушанья выдавались умелыми, спокойными и вежливыми служащими. Царил порядок и в канцелярии, а также в огромной комнате, где мы потом регистрировались и где по столам расположены были в алфавитном порядке огромные, большого формата книги, куда мы по заранее намеченным рубрикам вносили все сведения о себе. Мужчины и женщины располагались в разных помещениях. Словом, везде и во всем чувствовалась строгая организующая рука. Лагерь заметно отличался от ингольштадтского американского лагеря, где царил порядочный хаос.

В два часа дня я разыскал майора Дубникова, председателя комиссии по реэвакуации советских граждан. К майору привел меня и представил ему молодой офицер, которого я просил на дворе об этом одолжении. Мне надо было, главное, доказать майору необходимость для нашей маленькой группы возвращения в Прагу и просить его о содействии этому делу.

Майор, занимавший главный стол в большой комнате, где работало еще несколько офицеров и барышень-переписчиц, принял меня весьма любезно. Это был невысокий, широкоплечий и некрасивый человек лет сорока -- сорока пяти. Сам подал стул.

Я упомянул о своем отношении к Л. Н. Толстому, о работе в музеях Толстого в Москве, вынул и показал заповедную фотографию (Толстой со своим последним секретарем). Майор заинтересовался и показал фотографию находившимся в комнате товарищам.

В конце беседы майор сказал:

-- Вам надо ехать в Советский Союз. Такие люди нужны Родине. Ну да мы посмотрим. Вот у нас через день-два предполагается транспорт на Мельк. Поезжайте-ка с этим транспортом! Вы, четверо... Что же касается чехов, итальянцев и калмыков, входящих в вашу группу, то они будут распределены по принадлежности. Но пусть подождут: сначала будут отправляться русские. Итальянцы? Сказать по правде, к итальянцам-то мы не относимся так же любезно, как к другим... Ну да посмотрим!.. Вот что, товарищ лейтенант, передайте коменданту лагеря, чтобы он предоставил отдельную комнату для четырех товарищей. Они по возрасту и по заслугам имеют право на особое внимание с нашей стороны.

-- Слушаюсь, товарищ майор!

Лейтенант тотчас отвел меня к коменданту. Комендант, В. К. Боровиков, инженер в чине полковника, служащий в артиллерии, занимал две комнаты, в которых проживал со своей женой. Молодой человек с приятным лицом, одетый не в военную форму, а в простенький темный пиджачок, комендант Боровиков оказался на редкость симпатичным и приветливым. Я застал его сидящим за столом в компании двух-трех американцев и трех-четырех русских, как офицеров, так и штатских. Бутылки и стаканы, стоявшие на столе, раскрывали, как казалось, смысл этого "заседания". Познакомившись, комендант тотчас усадил меня за стол, наполнил из ближайшей бутылки чем-то светлым пустой стакан и поставил передо мной.

Думая, что это водка, стесняясь сразу отвергнуть гостеприимство советских офицеров и надеясь, подобно Перу Гюнту, поправить дело компромиссом, я попросил отбавить полстакана и долить стакан водой. Но мне весело объяснили, что надобности в этом нет, потому что мне предлагался стакан моста, то есть превкусного яблочного кваску, которым и развлекалась, разговаривая, компания.

Начались расспросы и рассказы. Удивительным образом оказалось, что двое сидевших здесь служащих лагеря с красными повязками на рукавах содержались одно время в Вюльцбурге. Дошло дело и до великого и всем известного Льва Толстого и до моей фотографии с ним, которая, видимо, заинтересовала присутствующих.

-- "Война-мир"! -- сказал по-русски один из американцев.

-- Да, да, Толстой написал роман "Война и мир", -- подтвердил комендант лагеря.

От отдельной комнаты, которую комендант должен был предоставить пражской "четверке" по предложению майора, я отказался, но очень просил ускорить, если можно, наш отъезд в Мельк. На это мне было сказано, что дня два-три нам придется подождать, потому что в Мельке все переполнено.

Перед моим уходом вошел еще кто-то в комнату, меня представили ему как "секретаря Толстого" и рассказали о показанной мною фотографии. Вновь пришедший тоже захотел взглянуть на фотографию, но, как это ни было странно, ее нигде не оказалось -- ни у меня, потому что я пустил ее по рукам, ни у кого из присутствующих. Момент был крайне неловкий, но я постарался затушевать его, заговорив о чем-то другом. О фотографии как будто забыли, а я хоть и пожалел об этом клочке картона, оказавшем нам, четверым, в нашем путешествии ряд неоценимых услуг, но все же примирился с его исчезновением.

И что же? На другой день вошел в комнату, где я помещался с участниками нашей группы, высокий, симпатичный американский офицер, который накануне был главным собеседником коменданта (он говорил по-русски), и протянул мне утраченную мною фотографию со словами:

-- Вот это я взял у одного пьяницы...

Выслушал мою благодарность, улыбнулся и ушел.

Хотя фотография и была неизвестным похитителем перегнута пополам, как раз по лицу Льва Николаевича, так, чтобы ее удобно было сунуть в пиджачный карман, но все же она не утратила своих чудодейственных свойств и еще не раз отлично послужила четверке пражских "стариков".

О своих переговорах и с майором, и с полковником-комендантом я доложил уже не только "пражанам", но и всей "своей" группе, разросшейся постепенно до семидесяти с лишним человек и все еще считавшей меня "старостой". Конечно, чехам, итальянцам, а также калмыкам-эмигрантам взгрустнулось, что майор не обещает им немедленного продолжения пути и что они не смогут ехать с четверкой русских в Мельк. Но делать было нечего, и нам, очевидно, приходилось расставаться.

Часть содержавшейся в лагере публики отправлена была на прибывших ночью машинах куда-то дальше. "Русская" картина: мужчины, женщины с узлами, мешками, дети при взрослых...

20.09.2021 в 20:29


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright Свободное копирование
Любое использование материалов данного сайта приветствуется. Наши источники - общедоступные ресурсы, а также семейные архивы авторов. Мы считаем, что эти сведения должны быть свободными для чтения и распространения без ограничений. Это честная история от очевидцев, которую надо знать, сохранять и передавать следующим поколениям.
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама