автори

1427
 

записи

194062
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Lev_Kovalev-Tarasov » Голгофа - 15

Голгофа - 15

05.10.1941
Новопервомайское, Новосибирская, Россия

9
 Прошло лето, и навалилась осень. Похолодало. По утрам лужи затягивались тонким прозрачным льдом, и мы, ребята, соревнуясь, наперегонки дробили его палками, получая от этого удовольствие и предвкушая зимнюю пору с её снегом, катанием на санках.
Как-то ночью меня разбудил разговор родителей:
- Светлана совсем замучалась, вон как исхудала, - шептала мама. - Душа болит, глядя на неё, ей-то всего девять лет, - помолчала. - Надо подыскивать помощницу.
Отец не возражал. Потом неожиданно, срываясь с шёпота на голос, произнёс:
- Соня, я больше так не могу. Я здоровый мужик, а отсиживаюсь в тылу. Моё место там, где все, на фронте.
- Но в тылу нужны специалисты, мужчины. Вашего брата в совхозе – раз-два, и обчёлся.
- Мне стыдно в глаза смотреть женщинам, их мужья на фронте, - возразил отец. – Не могу больше. Женщины смотрят на меня с укором. От этого становится тошно, руки опускаются. Пойду в военкомат, узнаю, что они тянут с решением по моему заявлению. Сколько можно ждать!
- Да не призовут тебя в армию, тебе бронь дали, как специалисту. Без твоих рук совхозу будет трудно.
Чем разговор закончился, я так и не узнал: уснул.
 Однажды отец вернулся с работы взволнованный и сообщил:
- Ну вот, наконец, и я получил повестку. Через неделю на фронт.
- Что же ты натворил! – всплеснула руками мама и заплакала. – Я остаюсь с четырьмя детьми – не выживем!
Она упала на топчан, уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Отец подсел к маме. Гладил её по голове, спине и уговаривал:
- Ну, перестань, Соня! Как-нибудь справишься, другим семьям не легче, тоже без отцов остались. Попробуй получить разрешение на приезд своей матери.
- Коля, Коля! - приговаривала мама, - может, и выживем, но как …, и продолжала плакать. – А мама! Что мама?! Где она?! Ни весточки от неё, ни привета! Она же ушла к отчиму на Смоленщину, а там немцы!
 Сестра укачивала заплакавшего Игоря, а мы с братом затаились. С одной стороны, были горды тем, что и наш отец пойдёт бить фашистов, с другой стороны, понимали, что без него нам будет очень плохо.
 Выплакав неожиданное горе, мама собрала ужин. Ели молча, неохотно. Брат, поев, ушёл на электростанцию. Родители, успокоившись, легли спать. Сон-лекарь унёс нас из бытия в сказку - сновидения.
 Утром, проснувшись, я никак не мог понять, почему так светло и холодно в комнате, пока не посмотрел в окно - радость охватила меня: было белым-бело.
- Снег! Снег! – закричал я.
 Через неделю мы проводили отца на фронт. Закинув за плечи вещмешок, куда были уложены чистая смена белья и трёхсуточный запас продуктов, расцеловав нас на прощание, не оглядываясь, он ушёл в районный центр на призывной пункт.
 Вот так началась наша первая сибирская зима. Вся тяжесть бытовых забот легла на старшего брата. Надо было натаскать в дом с улицы дров на целый день, запастись водой, прибрать в стайке, да ещё в школу на занятия успеть. Как-никак он учился в шестом классе! К тому же дежурства на электростанции ему бросать не хотелось: и заработок, и рабочая карточка, по которой он получал гораздо больше хлеба, чем мы с сестрой по иждивенческим карточкам. Мама уходила на работу рано утром и возвращалась запоздно. Игоря уже прикармливали, так называемой, кашей Моро и молоком. Почему Моро? А кто его знает! Каша была вроде киселя, белого цвета и сладкая. Мы с сестрой не понимали, почему Игорь не столько её ест, сколько выплевывает. Зато мы кастрюльку и ложку после кормления Игоря дружно вылизывали. Правда, по очереди, раз – сестра, раз - я. Сестра посещала школу, и мне приходилось нянчиться с Игорем.
 За живностью ухаживали сообща: варили еду поросятам, и потом их, орущих от голода, кормили; с курами было проще: сыпанул им зерна, они и сыты, да ещё поросячье корыто выклёвывают. Корова, не переставая, набивала сеном свою бездонную утробу. Мама доила корову рано утром и поздно вечером. Поили корову мы с сестрой. Воды корова за один раз выпивала два ведра. А попробуй, потаскай их из дома в стайку, да ещё в мороз! 
 Самым тяжёлым в домашних делах - было добывание воды. Нет, не хождение за водой, а именно добывание её.
 На половину посёлка был один-единственный колодец. Очень глубокий. Мороз, холодно. Ноги разъезжаются по льду намерзшему вокруг сруба колодца. Мы с сестрой за железную рукоять вращаем ворот и даже через варежки ощущаем жгущий руки холод металла. С нетерпением ждём момента, когда цепь намотается на вал ворота и на её конце зависнет над бездной колодца ведро с водой. Наконец ведро выныривает из колодца, брат подхватывает его за дужку и тащит к бочонку, установленному на санках. Выливает воду и, отдирая вмиг примерзшие к душке ведра рукавицы, снова опускает его в зев колодца. И вновь, и вновь мы крутим рукоять ворота, и так до тех пор, пока водой не наполним бочонок. Накрыв верх бочонка мешком и, обвязав его верёвкой, втроем сдергиваем пристывшие к снегу санки и тащим их до сеней нашей квартиры. С трудом втаскиваем бочонок в комнату. Ура! На два дня воды нам хватит!
 Самое тревожное время наступало вечером. С замиранием сердца мы слушали радио, иногда плача над сводками Совинформбюро: диктор Левитан голосом, в котором слышался трагизм происходящего на фронтах, сообщал о наших потерях в живой силе (людей) и техники, о сдаче врагу городов и сожжённых деревнях. Он объяснял эти потери превосходящими силами противника над нашими бесстрашными, но малочисленными войсками. Но в конце сообщения голос его становился торжественным и убедительным, когда он говорил, что, не смотря, ни на что, враг будет разбит и уничтожен – победа будет за нами! Особенно настороженно мы ждали сообщений о налетах на Москву, о боях под Москвой, и надеялись услышать что-нибудь о Рублёве. Но, увы! О Рублёве в сводках Совинформбюро ни разу ничего не сообщалось. О Москве - много. Но мы верили, что фашистам её не взять.
 От ухода за нашей живностью мы так уставали, что договорились до того, чтобы куры передохли, а поросят скорей зарезали, а вот с коровой мы справимся. Будто кто читал наши мысли: мама потихоньку рубила головы курам, и вскоре их не стало – и больше у нас не было супа с курятиной. «Неожиданно» в воскресение пришел к нам в гости дядя Фёдор - и к вечеру в сенях в бочке лежали превращённые в мясо поросята. С этого дня мы ежедневно ели котлеты из свинины и жареную картошку. Вскоре молока не стало: корова ушла «в запуск», и мы стали ждать телёнка. Теперь нам иногда даже погулять удавалось, и покататься на санках.

05.08.2021 в 15:18


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама