Бросок в стратосферу - 2

В 1933 году в Советском Союзе сооружались два стратостата: один — «СССР» — в Москве, а другой — «С-ОАХ-1» — в Ленинграде. По объему они были почти равны. Оболочка московского стратостата вмещала 24 340 кубометров газа, а ленинградского — 24 920. До того столь большие аппараты в стратосферу еще не поднимались. Экипаж каждого стратостата состоял из трех человек. В Москве к полету готовились три опытных воздухоплавателя, в Ленинграде решили направить в стратосферу и ученого — представителя Физико-технического института.

Командиром стратостата «С-ОАХ-1» ленинградского Осоавиахима стал П. Ф. Федосеенко — выдающийся специалист по воздухоплаванию. Павлу Федоровичу было в то время 35 лет. В 1918 году рабочий-модельщик Федосеенко вступил добровольцем в молодую Красную Армию. Он отважно воевал против Петлюры, Деникина и Врангеля, был награжден орденом Красного Знамени, именным оружием и часами.

В 1919 году Федосеенко стал аэронавтом. После гражданской войны он настойчиво учился, а незадолго до полета на стратостате окончил Военно-воздушную академию имени Жуковского.

Федосеенко служил в воздухоплавательных частях, почти каждый год участвовал в сложных полетах на аэростатах и установил несколько всесоюзных рекордов по высоте и продолжительности полета. В общем, это был закаленный, знающий командир-большевик, больше чем кто-либо подходивший для руководства столь трудным полетом в неизведанные области воздушного океана.

Вторым членом экипажа являлся тридцатйчетырехлетний инженер Андрей Богданович Васенко. Как и Федосеенко, он был широко образованным человеком, крупным специалистом в области воздухоплавания. Он окончил Ленинградский институт инженеров путей сообщения по воздушному факультету. Еще студентом Андрей Богданович начал работать в Институте аэрологии, где потом в течение ряда лет заведовал научноисследовательским сектором. А. Б. Васенко преподавал аэрологию в вузе и вел большую исследовательскую работу, проектируя и испытывая аэростаты. Он давно и упорно интересовался исследованием верхних слоев атмосферы. Васенко принадлежал и проект стратостата, на котором ему предстояло лететь.

Самым молодым членом экипажа был физтеховец Илья Усыскин. Ему исполнилось всего 23 года. В 1931 году он окончил физико-механический факультет Политехнического института и пришел на работу в Физтех.

Он только начинал путь ученого, но уже ярко проявил себя в научной и общественной жизни. Необычайно щедро одаренный от природы, Усыскин успел за немногие годы сделать столько, сколько иной человек не успевает за долгую жизнь. У него были уже серьезные научные труды. В частности, он опубликовал совместно с В. Е. Лошкаревым интересную работу по дифракции быстрых электронов.

Илья Усыскин знал языки, по-немецки говорил и читал свободно, хорошо рисовал, увлекался поэзией и шахматами, настойчиво изучал философию и руководил студенческими кружками по диамату. В то время Физтех разросся в «комбинат институтов», «пространством бесконечный, растущий бурно, быстротечно», как говорилось в шутливой оде, посвященной его пятнадцатилетию. Илья Усыскин был секретарем комсомольского коллектива этого комбината. На все его хватало. Все знали и любили этого необычайно упорного и в то же время обаятельного и жизнерадостного парня.

Возможность участвовать в полете на стратостате увлекла Усыскина, он с радостью согласился на это. А мне предстояло готовиться вместе с ним. Руководители института предложили мне позаботиться о научном снаряжении аэростата.

Научные задачи перед экспедицией стояли разнообразные, но главной ученый совет института считал изучение космических лучей. В полете на большую высоту предстояло применить новую методику исследования. Мы должны были придумать и сконструировать компактную и легкую установку, чтобы она заняла как можно меньше места в гондоле и в то же время позволяла произвести наибольшее количество опытов за несколько часов полета.

После тщательного обсуждения решили, что самым подходящим прибором будет камера Вильсона, но камеру надо было сделать совершенно необычную. Одно дело — использовать ее в земных условиях. Тут ни размеры, ни вес не имеют особого значения. Научное оборудование обычно громоздкое, и это никого не смущает, а нам нужно бороться за каждый килограмм веса, если не за каждый грамм, за каждый кубический сантиметр. Да еще добиться, чтоб камера служила надежно в условиях трудного полета, при быстром движении и болтанке.

Мы сделали несколько вариантов камеры. Проверяли в лабораторных условиях. Ученый совет рассмотрел их и отобрал лучший. Миниатюрная камера была спроектирована так, что аппаратура срабатывала от одного поворота ручки. Внутри камеры создавалось, разрежение, включались освещение и фотографическое устройство, фиксировавшее космические лучи. Затем установка возвращалась в исходное положение.

Все это просто сказать, но до того, как камера была: создана, мы пережили немало мучительных дней и бессонных ночей.

Подготовка к полету стала делом чести многих ленинградцев. Заводы и фабрики не ждали заказов, а спешили предложить свои услуги.

Оболочку стратостата изготовляли на заводе «Промтехника» комбината «Красный треугольник». Площадь поверхности этой оболочки была весьма немалая — 4125 квадратных метров. Она состояла из 25 больших полотнищ, имевших форму трапеции. Верхняя частьстратостата делалась из дублированной прорезиненной материи. К ней и крепились 100 лап, через которые пропускались канаты, удерживавшие стратостат у земли. Ниже лап, располагавшихся на высоте 5,3 метра, ткань баллона была однослойной.

Стратостат имел сложную систему для подвески гондолы, которая крепилась к кольцу двухметрового диаметра, сплетенному из льняных и хлопчатобумажных веревок. А само кольцо подвешивалось к оболочке воздушного шара на стропах.

В оболочке сделали пять отростков — «аппендиксов». Один — большой — служил для выпуска излишнего газа при подъеме, два малых, расположенных по бокам большого, помогали заполнять аэростат водородом, а остальные предназначались для пропуска клапанной веревки и «вожжей». На всякий случай сделали и два разрывных приспособления.

Гондолу изготовили на Металлическом заводе. Она представляла собой шар диаметром 2,4 метра. Каркас сварили из стальных трубок, а к нему приварили оболочку из немагнитной стали. Гондола была герметичная, а чтобы стратонавты могли вести визуальное наблюдение, в ней сделали пять окон — четыре по бокам и одно внизу. Стекла для этих окон отлили на ГОМЗе, а стереоскопическое устройство для камеры Вильсона разработали и отъюстировали в одном из институтов.

Пока стратостат изготовлялся, Усыскин напряженно работал над созданием камеры Вильсона, изучал проблему космической радиации и совершил несколько тренировочных полетов с командиром экипажа на воздушном шаре. Как-то они отправились в воздух на короткое время и исчезли. Воздушные потоки подхватили небольшой шар и стремительно понесли его на север. Управлять полетом аэронавты почти не могли, они оказались во власти стихии. Занесло их в тундру на Кольском полуострове, и они двое суток добирались до места, откуда можно было подать весть о себе. А Ленинград был охвачен беспокойством за их судьбу. Все вздохнули с облегчением, когда воздухоплаватели нашлись.

Наконец стратостат был сделан, все устройства и приборы тщательно испытаны, можно собираться в полет. Но запускать аппарат решили не в Ленинграде. Наш город слишком близок к водным пространствам: с одной стороны, Финский залив и Балтика, с другой — Ладожское озеро. Да еще государственные границы, проходившие совсем рядом… Мало ли куда могло занести стратостат. Погрузили все имущество в вагоны и поехали в Москву, чтобы стартовать там.

Московский стратостат был к этому времени тоже готов, и ему предстояло лететь первым. Приехав в Москву, мы устроились в Физическом институте и, пользуясь оказавшимся в нашем распоряжении временем, продолжали наладку и проверку своей аппаратуры. Все время в голову приходили новые идеи, и мы старались быстрее их реализовать.

Часто ездили на Центральный аэродром, смотрели, как готовят к полету свой стратостат москвичи. Познакомились с московским экипажем. Возглавлял его Георгий Алексеевич Прокофьев, молодой человек лет тридцати, опытный воздухоплаватель. Боевым командиром был и второй член экипажа — Эрнст Карлович Бирнбаум. Много лет он прослужил в военно-воздушных частях, летал на воздушных шарах, преподавал воздухоплавание. Вместе с ними в состав экипажа входил и Константин Дмитриевич Годунов, казавшийся мне пожилым человеком — ему шел пятый десяток. Как и его товарищи, Годунов отдал воздухоплаванию много лет, вел научную работу в этой области.