Дневник Ады Оношкович-Яцыны - 29

 2 ноября 1920 г.

 На переводе опять присутствовал Мандельштам, почему Maîtr'ик после занятий устроил чтение стихов. Читал Мандельштам, читал Maître, читала Рада Густавовна (Кулибаба)[1], читали студисты, среди них Мориц.

 До того ходили смотреть памятник Николаю I, ранее подробно рассматривали "Медного всадника", когда Мориц спросил: "Вы встали на цыпочки и поцеловали копыто коня?" -- "Нет -- я почтительно наклонился и поцеловал его,-- ответил Он. (Теперь М.Л. этого не делает). -- Тот конь -- Россия, а этот -- Третье отделение",-- был остроумный ответ.

 Теперь, когда есть "рука", не страшно уйти в темноту,-- она меня пожалеет.

 3 ноября 1920 г.

 По средам в Студии читает Гумилев, ко ввиду его отъезда Maître должен был его заменить, и все верные лозинята in corpore явились на лекцию. Maître, чужой и официальный, говорил чуждые вещи, ходил, склонив голову набок, и чертил на доске графики ямба. "Каждому метру свойственно претерпевать видоизменения",-- сказал метр, что вызвало смех сидевших за ширмой Макса и Морица -- к вящему негодованию Галины Васильевны.

 21 ноября 1920 г.

 Maître именинник в квадрате, т.к. сегодня день Михаила Архангела и вечер Леконт де Лиля. Правда, последний только в Доме Литераторов. Читали Левинсон, Гумилев, Рождественский и Maître. Господи, как он удивительно переводит! Только диву даешься да языком щелкаешь! Он был мил, весел, элегантен. По случаю дня его ангела на вечере была Татьяна Борисовна, Григорий Леонидович и Maîtr'ова мать -- славная старушка, на которую сын очень походит[2].

 29 ноября 1920 г.

 Катя Малкина покинула семинарий от влюбленности в Maître, о чем ему написала. Рая -- о собаке, готовой умереть за хозяина. По словам Морица, "один Макс не доказан". Когда Мориц сказал ему, что Раиса влюблена в него, он ответил: "Ну, что Вы! Зачем говорить такие неприятности!"