Свои и чужие

Свои и чужие

Человек приходит в незнакомый для него мир. Но и сам ребенок является незнакомцем даже для своих родителей. Если в своей семье ребенок поневоле оказывается участником, то для родственников он в какой-то мере лазутчик, соглядатай. Взрослея, ребенок обнаруживает, что, кроме родителей, у него есть еще и родственники. Нам трудно представить, что мы могли родиться в другой семье, иметь других родичей.

В относительности разделения людей на своих и чужих я убедился в восьмилетнем возрасте. Мы с бабушкой пришли в канцелярский магазин, чтобы приобрести плотную бумагу для письменного стола. Перед нами немолодая женщина закупила всю эту бумагу для своей организации. Бабушка хотела поднять шум, но покупательница обернулась.

— Сколько лет, сколько зим! — радостно воскликнула моя бабушка. Оказалось, это ее бывшая коллега. Бумагу она закупила для учреждения, в котором бабушка проработала много лет. Знакомая уступила нам пару листов. Разговоры, воспоминания. Я тогда подумал: можно обходиться без скандалов и не будучи знакомыми. Коллегами люди становятся по воле случая. Даже родители до встречи друг с другом — посторонние друг другу люди. Ребенок делает их кровно близкими.

С раннего детства я тянулся ко всем людям. Очень любил Коку и тетю Аню, которые не были родней. Из близких выделял Бабусю, как я называл бабушкину сестру. Мама и бабушка постоянно рядом со своими непростыми характерами, а Бабуся приходила в гости и всегда была со мной ласкова.

Когда мне было двенадцать лет, Бабуся поехала со своим внуком Димой на дачу в Костенково. Хозяйка дома тетя Мотя по фамилии Безденежная. Рядом с домой река Чумыш, с другой стороны болотистый голый лес.

У хозяйки глухонемая сестра, жившая на положении служанки. У меня она вызывала сочувствие, я помогал немолодой женщине носить из реки воду для полива огорода.

Однажды мы с бабушкой стали свидетелями неприятно поразившей нас сцены. Бабусе показалось, что глухонемая женщина обидела ее внука. В ярости она огрела бедную женщину толстым проводом и забросила его на крышу. Моя бабушка ничего не сказала сестре, но поделилась  со мной, что ей жалко эту женщину, совершенно беззащитную и безгласную.

При том, что Бабуся любила всех детей, но за СВОЕГО она готова была перегрызть глотку любому. Этим она отличалась от сестры, врожденное чувство справедливости которой не взирало на родственные отношения, скорее, наоборот. Моя бабушка нередко интересы дочери приносила в жертву той же сестре, ее сыну и внуку.

В обоих этих случаях меня поразило не только отношение к ЧУЖОМУ человеку, но и была задета самая важная у меня струна — сопереживание. Оно было очень сильно и в отношении к Бабусе.