С 1467 г. он быстро выдвинулся в ближайшем окружении Карла Смелого, став одним из его доверенных советников. Прямо он об этом не пишет, и автор его новейшей биографии Ж. Дюфурне полагает, что он делает это преднамеренно – желая внушить читателям, что был при герцоге фигурой второго плана, не посвященной в его политические замыслы, а потому, бежав от него через несколько лет к королю, не мог причинить ему вреда [1]. Но такое объяснение кажется недостаточным. Коммин действительно не слишком много сообщает о себе, своих обязанностях и полномочиях при Карле Смелом. Однако он все же говорит о себе гораздо больше, чем многие другие французские писатели того времени, не изменявшие своим сеньорам. Хотя Коммин и не пишет, каковы именно были его функции, он все же не упускает возможности показать, что имел немалое влияние на герцога, например, в связи с посредничеством между ним и королем Людовиком XI во время пребывания последнего в Перонне в 1468 г.
Встреча Людовика XI с Карлом Смелым в Перонне, едва не завершившаяся трагически для французского короля, сыграла большую роль в жизни Коммина, поскольку благодаря ей он познакомился с Людовиком XI. Тот прибыл в Перонн, во владения бургундского герцога, для заключения мирного договора, но вскоре после его приезда в Льеже началось восстание против герцога и местного епископа, инспирированное королем. Когда новость дошла до герцога Карла, он в бешенстве приказал заключить короля под стражу. Свобода и даже жизнь венценосного узника оказались под угрозой; всерьез обсуждался план вынудить короля отречься от престола, и тот не жалел ни денег, ни обещаний, чтобы вырваться на свободу. Через Коммина осуществлялась связь между королем и герцогом, и он, сознавая, сколь серьезными последствиями чревато насилие над королем, приложил все силы, чтобы убедить Карла Смелого войти в соглашение с Людовиком и отпустить его на свободу. Соглашение было наконец достигнуто, и в обмен на тяжелый и унизительный договор Людовик XI получил свободу.
Людовик XI во время частых встреч и бесед с Коммином в Перонне безусловно произвел на него сильное впечатление своим проницательным умом и трезвой расчетливостью – теми качествами, которые Коммин, надо полагать, уже научился ценить в людях, особенно занимающихся политикой. Впечатление должно было быть тем более сильным, что король представлял собой резкий контраст безудержному в порывах страсти герцогу, способному на безрассудные поступки из гордости и упрямства. Как неоднократно Коммин будет вспоминать в своих «Мемуарах», король как никто другой умел привлекать к себе людей, когда чувствовал нужду в них, искусно играя на их самолюбии и обольщая посулами богатых даров и высоких должностей. Искушение оказалось слишком велико, чтобы Коммин смог устоять; есть косвенные данные, что после Перонна он уже начал оказывать кое-какие услуги королю [2]. Однако еще четыре года он оставался в Бургундии в полном фаворе у Карла Смелого. В эти годы началась дипломатическая служба Коммина, и поэтому они были очень важными с точки зрения приобретения им политического опыта, проникновения в скрытые сферы политики и формирования его мировоззрения. В 1470 г. он совершил поездку в Кале, где по поручению герцога вел тайные переговоры с представителями английской королевской династии Ланкастеров, тогда как открыто Карл Смелый поддерживал враждебных им Йорков. На следующий год он посетил с дипломатическими миссиями Англию, Бретань и Испанию, чтобы содействовать созданию антифранцузской коалиции. О поездке в Испанию в «Мемуарах» есть только два косвенных намека, но она, по-видимому, сыграла решающую роль в дальнейшей судьбе Коммина, так как по дороге он снова встретился с Людовиком XI. Неизвестно, о чем они говорили, но известно, что после встречи Коммин поместил у одного турского купца 6 тысяч ливров, сумму по тем временам немалую [3]. А через год, в августе 1472 г., во время франко-бургундской кампании он ночью бежал в лагерь французского короля.
Об этом событии в «Мемуарах» всего лишь две фразы: «Примерно в это время я прибыл на службу к королю (это был 1472 год), который принял к себе и большинство служителей своего брата герцога Гиенского. Произошло это в Пон-де-Сэ…» (I, 240). Характерно, что Коммин пишет: «Я прибыл на службу к королю» – так, как будто речь идет об исполнении им-своей обязанности. Возможно, что именно так он и расценивал свое бегство и измену Карлу Смелому, по крайней мере по прошествии долгого времени, тем более что Фландрия, откуда он происходил, была под сюзеренитетом французской короны. Здесь же он упоминает и советников герцога Гиенского, как и он, перешедших на сторону короля из лагеря оппозиции, но при смягчающих обстоятельствах: брат короля, их сеньор, к этому времени уже умер.
Объясняя измену Коммина, которую Карл Смелый ему никогда не простил, исключив его из всех амнистий, распространявшихся на лиц, бежавших от него к королю, исследователи обычно указывают на несколько причин. Это личные счеты с герцогом, который хотя и весьма ценил Коммина, но, будучи человеком крайне неуравновешенным и вспыльчивым, обращался с ним подчас очень грубо. Известен, например, случай, когда герцог ударил его сапогом по лицу в присутствии придворных, за что те окрестили Коммина прозвищем «голова в сапоге». Другой и гораздо более важной причиной были королевские благодеяния. Сразу же по прибытии во Францию Коммин получил от короля две тысячи ливров, а затем ежегодный пенсион в размере шести тысяч, две большие сеньории – Тальмон и Туар в Пуату, а также много владений помельче в том же Пуату, Берри и Анжу. С помощью короля Коммин в январе 1473 г. женился на одной из самых богатых невест королевства – Элен де Шамб, принесшей ему в приданое крупную беррийскую сеньорию Аржантон [4].
Однако, не преуменьшая значения королевских милостей, стоит особо подчеркнуть ту роль, которую сыграло в его измене желание и стремление служить у такого незаурядного политика, каким был Людовик XI. Несмотря на свой 25-летний возраст, Коммин был уже искушенным дипломатом с солидным опытом и широким политическим кругозором, а если прибавить к этому «здравый природный рассудок», коим он был наделен и коему воздает великую хвалу на протяжении всех своих «Мемуаров», то станет ясным, что эта причина не могла быть второстепенной, хотя ее и трудно взвесить.
Царствование Людовика XI (1461-1483) знаменательно тем, что при нем французская монархия одержала важную победу над силами политической децентрализации. Успешно завершенная в 1453 г. Столетняя война, в какой-то момент поставившая под угрозу независимость и единство Франции, в конечном итоге способствовала политической консолидации страны, высоко подняв авторитет королевской власти, которая стала оплотом национального единства и получила в дальнейшем широкую поддержку в борьбе с сепаратизмом феодальной знати. В 1439 г. королевской власти удалось добиться от Генеральных штатов введения постоянного прямого налога на содержание регулярной наемной армии, получившей организационное оформление в 1445-1446 гг. По окончании Столетней войны королевская власть сохранила за собой право взимать налоги без предварительного их вотирования сословным представительством. Государственные доходы, выросшие при Людовике XI более чем в три раза, позволили создать мощную постоянную армию и перейти к наступлению на силы феодальной оппозиции, возглавлявшиеся герцогами Бургундским и Бретонским.
Будучи проницательным и хладнокровным политиком, Людовик XI не торопил события и в борьбе со своими врагами по возможности избегал прямых военных столкновений, не рискуя полагаться лишь на военную удачу. Он предпочитал дипломатические средства, среди которых немаловажным было привлечение на свою сторону наиболее опасных людей из окружения его могущественных противников. Ради этого он щедрой рукой раздавал деньги, земли и доходные должности, что ослабляло оппозицию вернее, нежели победы на полях сражений. Пренебрегая всеми правилами «честной игры», когда дело касалось политики, он проявлял редкую изобретательность в политических интригах. Чтобы обескровить Бургундию, он постоянно провоцировал выступления южнонидерландских городов против герцога и приложил все силы, чтобы создать лигу соседних имперских городов и князей против него, сумев с этой целью даже примирить извечных врагов – эрцгерцога Австрийского и швейцарцев. А в критический момент войны Карла Смелого за герцогства Бар и Лотарингию король установил экономическую и финансовую блокаду бургундских земель, отвлекши на Францию главных торговых партнеров Нидерландов, которым предоставил небывало выгодные условия торговли, и отвратив от герцога всех его внешних кредиторов. В условиях тяжелого финансового дефицита герцог потерпел полное поражение и погиб в битве под Нанси [5].
Коммин бежал к королю в то время, когда бургундская проблема занимала короля более всего. Знавший всю подноготную бургундской политики, он, естественно, оказался бесценным помощником для Людовика XI и поэтому в течение нескольких лет был первым его советником, почти неотлучно находился при нем, сопровождал во всех поездках и даже спал с ним в одной постели, что было тогда знаком высшего благоволения. О влиянии Коммина при королевском дворе миланский посол писал: «Он один правит вместе с королем и является всесильным. Никого столь же могущественного и с таким же большим весом, как он, больше нет…» [6].
Французский двор при Людовике XI разительно отличался от бургундского своей нарочитой скромностью и внешней непритязательностью. Король был скуп на парадную роскошь и даже одевался «столь плохо, что хуже и быть не может» (I, 138). Величие королевского достоинства он видел не в придворном декоруме, а в реальной власти, подразумевавшей беспрекословное повиновение подданных. Его двор был средоточием политической жизни, и сюда стекались только люди, полезные для его политических комбинаций, да астрологи и врачи, которых он, будучи суеверным и чрезвычайно боясь смерти, неизменно держал при себе. Сугубо деловая обстановка в окружении короля была, судя по всему, вполне по душе Коммину, уже достаточно проявившему прагматический склад своего ума. Тем более что здесь он достиг вершины политической карьеры, и период, когда он пользовался наибольшим доверием короля, с 1472 по 1476 г., он описал очень подробно, с особой тщательностью останавливаясь на тех делах, которые он успешно вел или в которых подавал королю мудрые советы.
Так, по его совету Людовик XI продлил в 1472 г. перемирие с Карлом Смелым и тем самым дал герцогу возможность ввязаться в роковую войну с имперскими князьями и городами. При непосредственном участии Коммина был заключен мирный договор с Эдуардом IV Английским, высадившимся во Франции в 1475 г. с большой армией и намеревавшимся соединиться с Карлом Смелым против короля. По договору, Людовик XI обязался выплачивать английскому королю большой ежегодный пенсион, в чем многие видели тогда позор для Франции, купившей мир вместо того, чтобы добиться его с оружием в руках. Но сам Людовик XI «говорил, посмеиваясь, что он гораздо проще изгнал англичан, чем его отец, ибо он изгнал их накормив пирогами с дичиной и напоив добрым вином» [7].
Вместе с королем Коммин в конце 1475 г. выехал в Лион, чтобы быть поближе к местам, где разворачивалась решающая борьба между Карлом Смелым и лигой германских князей и городов, и чтобы в критический момент, если понадобится, ввести срочно в действия против герцога французскую армию. Коммин, как сообщает он сам, возглавлял службу разведки и рассылал повсюду шпионов и вестовых под видом монахов и паломников (II, 106-107).
Коммин был приобщен ко многим вопросам высшей политики, связанным не только с бургундскими делами, но и итальянскими. Однако его большое влияние сохранялось лишь до 1477 г. и после гибели Карла Смелого пошло на убыль. Коммин объясняет немилость к нему короля разногласиями по поводу бургундского наследства: король стоял за вооруженный захват владений погибшего герцога, а он, Коммин, отстаивал план мирного присоединения через брак дофина с наследницей герцога Марией Бургундской (II, 168-172). Но дело не только в том, что Людовик XI не терпел несогласия, но и в том, что он перестал доверять Коммину в бургундских делах, опасаясь, что тот может оказать Фландрии какую-либо помощь против Франции. О подозрительности короля свидетельствует то, что после миссии Коммина во Фландрию он сослал его в Пуату, а затем отправил в оккупированную французскими войсками Бургундию, но быстро отозвал обратно. Об этом последнем случае Коммин пишет: «…король отозвал меня из-за какого-то письма, в котором ему сообщили, что я избавляю некоторых горожан Дижона от военного постоя. Это вместе с другим незначительным подозрением стало причиной моей неожиданной отправки во Флоренцию» (II, 268). Трудно сказать, насколько обоснованными были подозрения короля, но в любом случае отстаивать безгрешность Коммина, слишком известного своим сребролюбием, было бы неосторожно. Есть, например, косвенные свидетельства того, что он получал большие деньги от дома Медичи в качестве платы за какие-то услуги, которые оказывал, видимо, в тайне от короля.[8]
Во Флоренцию Коммин был отправлен с поручением укрепить союз североитальянских государств с Францией против испанцев в Южной Италии и ради этого содействовать прекращению разгоревшейся в ту пору войны Флоренции с папой. Цели своей он не достиг и, вернувшись во Францию, застал укрепившихся в своей роли новых фаворитов короля, которые окончательно оттеснили его на второй план. В его ведении, однако, оставались итальянские дела, и он продолжал быть посредником между королем и послами итальянских государств. Но все шло к тому, чтобы полностью отстранить Коммина от политических дел. Незадолго до своей смерти Людовик XI продиктовал завещание сыну, наследнику престола, и дочери Анне, назначавшейся опекуншей и регентшей до совершеннолетия брата, будущего короля Карла VIII. В нем был список рекомендованных для королевского совета лиц. Коммин среди них назван не был.
Со смертью Людовика XI в 1483 г. положение Коммина оказалось критическим. Регентша Анна Боже, следуя наставлениям покойного отца, вывела его из совета, и тогда он перекинулся на сторону оппозиции, требовавшей введения в совет принцев крови и назначения опекуном юного короля и регентом королевства первого из них – Людовика Орлеанского. Под давлением принцев Анна расширила совет и ввела туда наряду с другими и Коммина, которого, правда, до важных дел не допускали. Коммин поддерживал требование принцев созвать Генеральные штаты, от которых те ожидали помощи в своих планах захвата власти. Но созванные в 1484 г. Турские штаты, получив значительные уступки от правительства Анны Боже, особенно в налоговом вопросе, отказались поддержать принцев, и те перешли к открытой вооруженной борьбе. Коммин первое время занимал выжидательную позицию и оставался в совете но, будучи ставленником Людовика Орлеанского, долго в нем удержаться не смог и был изгнан, как он сам говорит, «грубыми и безрассудными словами» (III, 9). После этого он открыто перешел на сторону мятежных принцев и стал одним из активных деятелей оппозиции, которой помогал и деньгами, и своим дипломатическим искусством.
Участие в лиге принцев завершилось для него тем, что он в январе 1487 г. был арестован и заключен в одну из знаменитых железных клеток, устроенных Людовиком XI в донжоне Лошского замка, где и просидел пять месяцев. Тем временем лига потерпела поражение от правительства. Приговор, вынесенный Коммину в марте 1489 г., был довольно мягким. Ему было предписано удалиться на десять лет в одно из своих поместий без права выезда. Однако приговор оставался в силе только год, и в 1490 г. Коммину дали свободу передвижения, а затем пригласили ко двору [9].
Новая перемена в судьбе Коммина объясняется переориентацией французской внешней политики на Италию и подготовкой похода в Неаполитанское королевство. Долгое время занимавшийся итальянскими делами, Коммин мог быть очень полезен в осуществлении этого замысла. Но поскольку он оставался верным принципам итальянской политики Людовика XI и выступал против похода, ему не удалось сблизиться с королем. По мнению Коммина, этот поход был чистой авантюрой, ибо у короля «не было ни ума, ни денег, равно как и всего прочего, необходимого для такого предприятия, и если оно все же благополучно завершилось, то лишь по милости бога…» (III, 32). Тем не менее он был включен в свиту, сопровождавшую Карла VIII в Италию. Но после очередного разногласия с королем Коммин, настойчиво предлагавший отказаться от экспедиции, был отправлен послом в Венецию для укрепления союза с республикой и получения от нее помощи.
Посольство оказалось неудачным, и Коммин не скрывает этого тем более что правительство ничем не содействовало его успеху и не поддерживало связи со своим послом, вынужденным даже о продвижении французской армии узнавать от венецианцев. По прибытии в Венецию его главной задачей стало предотвращение организации антифранцузской лиги, слухи о которой носились по городу. Однако он был бессилен перед логикой событий и, когда лига была создана, вернулся к королю, чтобы предостеречь его от опасности столкновения с объединенными силами лиги. «Но в окружении короля, – вспоминает он, – немногие люди верили моим словам» (III, 142). Позднее он еще сильнее выразит отношение короля: «А что до меня, то мне казалось, что он мне совсем не верит»
(III, 153). Несмотря на это недоверие, Коммин, однако, оказался полезным королю при составлении и заключении мирного договора со Священной лигой.
После смерти Карла VIII в 1498 г. на престол вступил Людовик XII, бывший принц Орлеанский, к которому Коммин был очень близок в период борьбы с правительством Анны Боже. Но нового сближения Коммина с ним, теперь уже королем, не произошло. Он некоторое время заседал в совете, но затем был удален от двора и не появлялся там вплоть до 1505 г. Одно из предположительных объяснений опалы Комхмина – его недовольство разводом Людовика XII с дочерью Людовика XI Жанной Французской. В 1505 г. он вновь появился при дворе, вероятно, в связи с подготовкой второго похода в Италию и сопровождал короля в этом походе, но неизвестно, каковы были его функции. После 1507 г. сведения о Коммине как политике исчезают. Он умер в 1511 г. в замке Аржантон, оставив наследницей свою единственную дочь, Жанну, графиню де Пантьевр.
* * *
Коммин начал работу над «Мемуарами» во время ссылки, в 1489 г., по просьбе архиепископа Вьеннского Анджело Като. Анджело Като, в свое время преподаватель натурфилософии и астрономии. Неаполитанского университета, сначала служил в качестве врача и астролога дону Федериго принцу Тарентскому, с которым в 1476 г. приехал в Бургундию. Затем он перешел на службу в том же качестве к Людовику XI и от него в 1482 г. получил архиепископство Вьеннское[10]. Анджело Като намеревался составить историю царствования Людовика XI на латинском языке и обратился к Коммину, чтобы тот поделился с ним своими воспоминаниями. Поначалу Коммин поэтому рассматривал свой труд именно как вспомогательный материал для заказчика. Но постепенно он стал проникаться сознанием самостоятельной ценности своего сочинения и в «Мемуарах» все реже обращался к заказчику и начал адресоваться к тем, «кто прочтет эти воспоминания», выражая надежду, что «не глупцы и простаки будут развлекаться чтением этих воспоминаний, но государи и придворные будут искать в них добрых уроков» (I, 222). И когда Анджело Като в 1496 г. умер, Коммин продолжил работу над «Мемуарами».
По датировке Ж. Дюфурне, первые пять книг были созданы им в 1489-1490 гг., шестая книга – в 1492-1493, седьмая – в 1495-1496 и, наконец, восьмая – в 1497-1498 гг. [11]
«Мемуары» делятся на две главные части. Первая, наибольшая, охватывает время правления Карла Смелого и Людовика XI (1464-1483 гг.) и состоит из шести книг. Вторая часть – книги седьмая и восьмая – посвящена итальянскому походу Карла VIII, его подготовке и последствиям, что соответствует периоду с 1483 по 1498 г. Деление на эти две части идет, надо полагать, от самого Коммина, поскольку большинство дошедших до нас рукописных копий «Мемуаров» начала XVI в. содержит только первую часть. Но, кроме этого, существует различие между частями в смысле глубины раскрытия событий. Коммин гораздо лучше понимал ход событий в правление Карла Смелого и Людовика XI, поскольку в разное время был ближайшим сподвижником того и другого. При Карле VIII он как политик был отодвинут на задний план, и поэтому во второй части он меньше анализирует факты, не всегда понимая их скрытые причины.
Свободное копирование
