"Дороги, пыль да...", нет, не туман, всё та же пыль

   "Дороги, пыль да...", нет, не туман, всё та же пыль

   А в районе даже фельдшеров в ряде населенных пунктах не было, и приезд врача был событием. У меня во всех поездках всегда были с собой шприцы, медицинские инструменты, лекарства, пенициллин. В общем, доставалось. В учебниках было одно, в жизни всё оказалось далеко не так. О некоторых эпизодах решил рассказать, о том, что видел, что запомнилось из той моей районной медицинской жизни и работы. Ведь все это "было, было, было...".

   ...Аулы друг от друга на солидных расстояниях. Междугородных автобусов и в помине не было. Дороги - только грунтовые, как правило, разбитые, ухабистые. Грунт в основном глинистый, лёссовый. И после дождя, разливов оросительных каналов или зимних снегов любая проезжавшая машина оставляла после себя на "долгую память" глубокие выбитые колеи и ямы, как отметины их буксования. Поэтому на машине ехать со скоростью более десяти - двадцати километров в час обычно не всегда удавалось. Проедешь по такой дороге и лёссовая пыль висит столбом. А если ветер был "по курсу", то ехали в этом "облаке" и выглядели как мукомолы.

   Наш Сыр-Дарьинский район был в основном животноводческим, все колхозы занимались овцеводством. Чабаны со своими семьями с ранней весны до поздней осени, выпасая отары овец, кочевали по отгонным пастбищам. Они уходили за многие десятки или даже сотни километров от своих аулов. Всё это очень заметно осложняло и затрудняло медицинскую помощь. Как правило, мы загружали в кузов машины по бочке бензина и воды, чемодан с лекарствами и отправлялись в свой дальний путь по чабанским стойбищам. За время таких многодневных поездок чувствовали себя обитателями другой планеты. Ибо ни радио, ни телефонов, никакой связи. Шутили, случись на Земле даже атомная война, не узнаем. Однажды я решил отмечать пункты и расстояния нашего очередного рейда. Оказалось, за неделю наездили около 800 километров.

   Сейчас, сидя над этими заметками, вспоминаю, сколько же пришлось мотаться по колоссальной территории района и области. Да простит меня А. С. Пушкин, если я переиначу немного его стихи:

   Долго ль мне гулять на свете

   То в машине, то верхом,

   То в самолете, то в карете,

   То в вагоне, то пешком?

   Ответ известен: более 41 года ушло у меня на врачебные поездки по области. Не раз приходилось вылетать по вызовам на стойбища на санитарном самолетике ЯК-12. Мог

   он садиться чуть ли не возле каждой юрты чабана. Сядем, спрашиваем:

   - Здесь живет чабан Сарсенбай?

   - Нет, дальше.

   - Далеко?

   - Нет, близко. Вот в той стороне.

   Летим дальше, куда нам чабан пальцем показал. Через пять километров видим опять юрту. Садимся. Выходит молодая женщина.

   - Здесь кто живет?

   Улыбается, не отвечает. Вертит шеей, наконец, вышел из юрты сынишка. Она к нему:

   - Вот он скажет имя чабана.

   - Сарсенбай живет не в этой юрте, здесь живет чабан Альдебай.

   Дело в том, что в аулах женщина обычно не называла по имени своего мужа и его родственников. Это расценивалось как почитание рода мужа и условие быть на  хорошем счету в ауле. Можно было таким образом "попрыгать" возле нескольких юрт, пока нужного Сарсенбая найдешь. И каждый говорит - "жакын" (близко).

   Однажды мы ездили по отгонам, дело было к вечеру, но решили на ночевку остановиться у следующего чабана. До него далеко? Нет, отвечает наш хозяин, на вашей машине - близко. Поехали. Едем уже часа два-три, пару десятков километров оставили позади. Дело чуть ли не к полуночи, но чабана, который "близко", всё нет. Решили, что заблудились, остановились в степи, забрались в кузов, благо, что лето, заночевали. Водитель наш избурчался:

   - Надо было там остаться, даже чаю не попили. Моя забота, чтобы в баке нашей машины бензин был. А ваша - чтобы мой "бак" пустым не был. Как вот уснешь с пустым желудком?

   Утром увидели буквально в километре юрту чабана. Вот что значило чабанское "близко".

02   Ягнята в загоне, ждут прихода овец с пастбища. Кзыл-Ординская область. 50-е годы. Фото Давида Гениса.