Иные трудности возникли у меня с классной руководительницей, химичкой Серафимой Матвеевной Архангельской. Она была сильным педагогом, недаром из нашего класса вышло два известных химика: заслуженный профессор кафедры органической химии МГУ Александр Леонидович Курц (1937-2003) и сотрудник Академии наук, лауреат Госпремии СССР Владимир Борисович Шур. В отличие от этих завзятых химиков, я увлекался астрономией, химию не любил, по ней хромал, но рассчитывал окончить школу с золотой медалью. Что делать? Вслед за Аликом Курцем я приобрел толстущий учебник общей химии Н.Л.Глинки для первого курса химических ВУЗов. Я не только тщательно проштудировал его, но еще и не поленился законспектировать. Так что без скидок мог удовлетворить самым высоким школьным требованиям.
Серафима Матвеевна была старушенция очень язвительная, но правильная, и свою пятерку по нелюбимой химии я честно заработал. С.М. жила в доме на Арбате там, где был магазин "Хлеб" и когда-то жил главный герой "Детей Арбата". Ее выселяли, а она не хотела уезжать из центра. Дело кончилось пожаром в ее комнате, и все ее имущество сгорело. Горестный сюжет об этой человеческой драме прошел по модной в годы перестройки программе "Взгляд".
В памяти встают странные эпизоды из школьной жизни сталинского времени. Борис Иванович Зотов, упомянутый выше учитель английского языка, отставной моряк и завуч, боролся за дисциплину воистину палочными методами. На переменах по коридору было запрещено бегать. Чтобы добиться порядка, дежурный класс выстраивали в линейку по оси вдоль коридора, а все остальные должны были гулять по часовой стрелке вокруг дежурных.
В школьные годы мы дважды хоронили учителей, причем, на мой взгляд, из лучших. Первым скончался Петр Савельевич Захаров, преклонного возраста, из крестьян, крошечного росточка, почти-что карлик. Его трудно было заметить в толпе школьников, поэтому его иногда пихали, но он умел постоять за себя. Был он очень строг, но всегда справедлив. У него я получил единственную за всю школу двойку. У него было стойкое прозвище Пипин Короткий.
Пипин жил у черта на рогах за Новодевичьим монастырем. Целую ночь мы несли почетный караул у его гроба, а в пересменки бегали пройтись за монастырь. Ну и натерпелись мы там страху!
За Пипином Коротким в наш класс пришла преподавать математику сорокалетняя писаная красавица Наталья Львовна Токарь. Точеное лицо, девическая фигура, величавая осанка. Можно сказать, образец женской сексапильности и недоступности. Практически весь класс был от нее без ума. Возможно, эта была истинная причина, почему мы гурьбой бегали в ее математический кружок. Какой иначе интерес представляло бы для нас тогда неравенство Буняковского? Гораздо позже я узнал от одного из бывших учителей, что в нее были влюблены многие учителя и, более того, некоторым из них она отвечала взаимностью. Наталью Львовну с возрастом обезобразила какая-то смурная болезнь, ноги у нее стали как колоды, и она умерла, не дожив до старости. Жила она на Арбате в том же доме, что и химичка Серафима Матвеевна.
В конце школы повесился физик Всеволод Кириллович. На фронте он потерял ногу, но после войны мужчины, даже инвалиды, были нарасхват. Он женился на молодой стерве, у них родился ребенок. Стерва глумилась над своим пятидесятилетним мужем-инвалидом. В тот день они были у кого-то в гостях, жена осталась потешиться, а мужа с ребенком отослала через всю Москву на трамвае домой. Он вернулся домой и покончил с собой, хотя это обстоятельство всячески от учеников таили, но любопытные родители, конечно, пронюхали. Поразительно, что его отпевали в храме Воскресения Словущего у Арбата в Филипповском переулке, и мы с мамой ходили ему поклониться. Он действительно был душевным человеком и замечательным учителем.
Свободное копирование
