В школе No 103 обреталось много превосходных учителей: математики Александра Николаевна Соколова, Петр Савельевич Захаров (Пипин Короткий), Наталья Львовна Токарь, физик Всеволод Кириллович Куванов (он покончил с собой), русского языка и литературы Александра Николаевна Шапошникова, Григорий Иванович Фомин, Анатолий Лаврентьевич Трякин, химичка Серафима Матвеевна Архангельская. Они заложили знания, которые верой и правдой служат мне до сих пор.
Г.И.Фомин, как я уяснил для себя много позже из чтения мемуаров, оказался нашим семейным наставником. В расцвете лет он некогда преподавал литературу маме в ее школе в Кривоарбатском переулке. Когда та школа приказала долго жить, он перебазировался на другую сторону Арбата на Молчановку в школу No 103. Видимо здесь ему дали комнатенку в прилегающей к школе жалкой лачуге. И, уже будучи изможденным горбатеньким старцем, в старших классах он блистательно вел литературу уже у моего поколения школьников. Бывает же такое совпадение!
Теперь, когда национальный вопрос в России муссируется часто, мне интересно вспомнить, так сказать "этнический" состав учителей и учеников в центре Москвы того времени. Конечно, в анкеты, слава Богу, никто не заглядывал, но воспроизвести общую картину по памяти можно. Учительский коллектив был преимущественно русским. С большим напряжением могу вспомнить на всю школу не более трех евреев, одну украинку и двух армянок. Ученики были более многообразны: украинцы, армянин, немец, грек. Было, разумеется, несколько евреев, но все "нацмены" не выделялись из общей массы. Безо всяких натяжек можно сказать, что класс был русским -- число остальных всех вместе взятых никак не превышало пятой части класса.
Были в школьной жизни моменты отвратительные. Годами учителя не могли защитить нас от местного хулиганья. Вечерами после второй смены те подходили к подъезду школы и выстраивались в две шеренги, так что, выходя из школы, надо было проходить между ними как сквозь строй. Конечно, при желании взрослых с этим несложно было бы побороться, но никто ничего не предпринимал. Теперь-то я думаю, что подобные выходки творились с молчаливого одобрения милицейского начальства. Нас, школьников, хулиганы физически не били. Они ногами вышибали из рук портфели, оскорбляли, срывали шапки и пуговицы с пальто. Короче, выход из школы в темноте после второй смены был суровым испытанием для слабонервных и впечатлительных.
Случай из той же серии произошел лично со мной. Не помню, чем я не угодил Эмилю Клейну. Он, второгодник, жил в Скарятинском переулке и учился в нашем классе всего-то один год. Ходил, заломив кепчонку на затылок как Ленин на плакатах, и выкрикивал лозунг: "Двадцать лет без Ленина по ленинскому пути!" Бить меня он созвал ватагу со своего двора. Но дело было днем, после первой смены, а я шел домой, как обычно, в окружении Юры Чебуранкина, Алика Курца и других, кто двигался домой в том же направлении. Нападавшие следили за нами издали. И только, когда я свернул в свою подворотню, с гиком напали "Бей его!". Не разобравшись, в моем дворе кто-то завопил "Наших бьют", и нападавшие спешно дали деру. Обошлось. Во избежание нежелательных последствий я даже не рассказал об этом маме.
Однако в редких случаях ее вмешательство было необходимо. Не знаю почему, меня люто невзлюбила учительница английского языка Сара Акимовна Купецян. Такое бывает с плохими учителями, когда они дают волю своим потаенным эмоциям. Скорее всего, она воображала, будто я воображаю, будто знаю английский язык лучше нее. Она стала вызывать меня к доске на каждом уроке, заставляла читать вслух учебник и на потеху всему классу придиралась к каждому произнесенному слову. Это был цирк, продолжавшийся несколько недель, и после каждого урока я получал тройку. В конце концов я осознал полное бессилие против этой напасти и пожаловался маме. Та пошла к завучу, молодому отставному морячку и, кстати, тоже учителю английского языка. Борис Иванович меня проэкзаменовал. Все мои тройки были аннулированы, и к доске зловредная англичанка меня больше не вызывала, а потом и вовсе отвалила из школы. Скатертью дорога!
С той поры я твердо знаю, что моя личность может вызывать у женщин прямо противоположные чувства. Я знаю женщин, которые весьма благоволили ко мне и даже добровольно объяснялись в любви. Наряду с этим мне несколько раз встречались женщины, у которых я вызывал стойкую неприязнь и глубокую антипатию. Жаль, но с этим ничего не поделаешь.
Свободное копирование
