Но об этом тоже позже, а пока вернемся в довоенную школу в Кривоарбатском переулке.
Физику в этой школе преподавал другой астроном -- Ростислав Владимирович (для знакомых -- Ростик) Куницкий (1890-1975), впоследствии завкафедрой астрономии в педвузе. Он учил летчика Сигизмунда Леваневского летать по звездам (1902-1937; будущий Герой Советского Союза, участвовал в спасении экипажа "Челюскина" в 1934 г., погиб во время перелета через Северный Полюс). Во время войны Куницкий стал главным штурманом авиации дальнего действия.
Беглые заметки о кривоарбатской школе No 7 оставил мой будущий коллега по Институту истории естествознания и техники математик Борис Абрамович Розенфельд (1917-2008). Он скончался на 91-м году жизни в США. Несмотря на все жизненные удары и уродства сталинского времени, удивительно жизнеутверждающий и на диво продуктивный человек. Он воспитал 82 --х аспирантов; 8 из его учеников стали докторами наук и профессорами. Вслед за дочерьми в семьдесят с лишним лет Борис Абрамович перебрался в США и нашел в себе силы для преподавания в университете штата Пеньсилвания. Его мемуары содержат много интересных подробностей, в том числе и об Арбате.
В школе, о которой речь, училась и мамина младшая сестра Марина, кстати некоторое время в одном классе с М.В.Келдышем, будущим первым партийным Президентом Академии наук СССР и долгие годы безымянным Главным Теоретиком эпохи становления советской космонавтики. В это время семья Келдышей жила на Арбате в доме No 35/5 -- это огромный дом на углу Арбата и Кривоарбатского переулка с фигурой рыцаря у верхних этажей. Сколько я себя помню, в этом доме располагался ювелирный магазин. В левое крыло (если смотреть с Арбата) переехало Министерство культуры, -- министром тогда был актер Н.Н.Губенко. Я ходил туда в связи с участием в выборах директора Ленинской библиотеки (потом там разместился Центральный дом актера). Правое же крыло и внутренняя часть дома всегда оставались жилыми, и, видимо именно там была квартира отца М.В.Келдыша Всеволода Михайловича (1878-1965) -- инженера-строителя (во время войны в 1942 г. он получил звание генерал-майора). Дом этот был заселен преимущественно советской элитой; в нем, например, некогда квартировал Г.Е.Зиновьев (1883-1936).
В той же школе, что и М.В.Келдыш, учились два его брата и младшая сестра (всего в семье было семеро детей). Не могу особо не упомянуть старшую сестру М.В.Келдыша -- Людмилу Всеволодовну (1904-1976), известного математика. Ее первый сын от первого брака -- академик Леонид Вениаминович Келдыш -- физик-теоретик, одно время директор Физического института Академии наук. Впоследствии Людмила Всеволодовна вышла замуж за академика-математика П.С.Новикова. Их сын тоже стал академиком в области математики (Сергей Петрович Новиков).
В сталинское время репрессии не обошли стороной и семью Келдышей. В 1937 г. был расстрелян родной брат М.В.Келдыша Михаил. Другой брат -- Александр -- отделался арестом.
Мне лично довелось встречаться с М.В.Келдышем многократно и подолгу, и, конечно же, я рад буду далее поделиться своими личными впечатлениями об этом выдающемся организаторе советской науки, одном из немногих в СССР трижды Героев Социалистического Труда. Но всему свое время.
Московский Арбат, можно сказать, квинтэссенция московского духа. Арбат много скромней Тверской, но его значение в Москве сравнимо со значением Бродвея для Нью-Йорка, Елисейских Полей для Парижа или Грабена для Вены. Арбат многолик. С дореволюционных времен именитые аристократы и богатое купечество там не селились, и Арбат был пристанищем разночинной творческой интеллигенции: врачей, юристов, художников, писателей, поэтов, преподавателей, студентов. Сейчас там высокая концентрация музеев: Пушкина (он жил на Арбате сразу после женитьбы), Скрябина, Андрея Белого, Герцена, дом Аксакова (филиал Литературного музея) и других.
Романтику Арбата в 1959 г. воспел живший здесь Булат Шалвович Окуджава (1924-1997), которому здесь же недавно установили замечательный памятник:
Ты течешь, как река. Странное название!
И прозрачен асфальт, как в реке вода.
Ах, Арбат, мой Арбат, ты -- мое призвание,
ты -- и радость моя, и моя беда...
От любови твоей вовсе не излечишься,
сорок тысяч других мостовых любя,
ах, Арбат, мой Арбат, ты -- мое отечество,
никогда до конца не пройти тебя.
Но во времена Сталина улица была другой. То была волчья тропа дрожавшего за свою жизнь тирана из Кремля на кунцевскую Ближнюю дачу. Ему постоянно мерещились покушения. Сталин ненавидел эту узкую улицу. В каждой подворотне, переминаясь с ноги на ногу, торчали сексоты-топтуны, и горе было тому, кто по неведению или сдуру перед кортежем Сталина рискнул бы сунуться на проезжую часть Арбата. Охрана из машин сопровождения стреляла без предупреждения.
В интернете поговаривают, что в угоду Сталину ему готовили вдоль Арбата подземную трассу. Но не успели. И при Хрущеве в 1958 г. она стала головной частью Филевской ветки метро. Похоже на правду, но я не проверял.
На потрясающее описание сталинского Арбата я наткнулся в романе Бориса Самойловича Ямпольского (1912-1972) "Московская улица". Иное название этого романа "Арбат, режимная улица". Роман был опубликован посмертно только в 1988 г. Вот случайная цитата, характеризующая острый как бритва стиль Ямпольского. Он пишет об отношении к сталинским "научным" поискам:
"... И не было недостатка в академиках-холуях, в подставных академиках, избранных в разное время согласно должности, профессорах и доцентах и кандидатах наук, которые раздували кадило, курили фимиам, как клопы сосали Гегеля и Плеханова, Аристотеля и Карла Каутского, и комментировали каждое слово Его, каждую запятую, и если она поставлена была неправильно, случайно, то даже в ошибке этой находили скрытый гениальный смысл. И все это тотчас становилось не только великим открытием, русским приоритетом, но и государственным законом и статьей Уголовного кодекса.
И какое бы это отдаленное отношение ни имело к событиям жизни текущего дня, к интересам и заботам государства и его жителей, к их кровным интересам жизни, семейства, любви, квартирной тесноты, воспитания детей, это немедленно становилось самым главным и значительным, и решающим событием государства, затмевающим все дела и события, заглушая и отодвигая на десятый план вопросы хлеба, школы, семьи, заполняя страницы газет и журналов, научных трактатов и диссертаций, тех пылящихся в книгохранилищах диссертаций в красивых твердых папках с золотым тиснением, которые кандидаты списывали друг у друга вместе со всеми цитатами, ошибками и искажениями". Прочтите Ямпольского об Арбате, не пожалеете.
В той же тональности, что Б. С. Ямпольский, пишет об Арбате поэт Борис Слуцкий (1919-1986):
Однажды я шел Арбатом,
Бог ехал в пяти машинах.
От страха почти горбата
В своих пальтишках мышиных
Рядом дрожала охрана...
("Бог", 1955)
Свободное копирование
