Как-то летним днем 1954г на набережной папа обратил внимание на одну из садовниц посреди цветочной клумбы, пару дней, заинтересованный, издали наблюдал за ней, а потом подошел и просто задал ей вежливо-риторический вопрос: "Извините, вы ведь не садовница?"...
Так в нашем доме за год до папиной смерти появилась Фрада Беспалова.
И потом, в течение нескольких лет почти каждый вечер она проводила у нас, в разговорах с мамой.
Мне запомнились эти длинные осенне-зимние беседы, невероятные истории об известных, окружавших её в прошлом людях.
Не было тогда ни диктофонов, ни магнитофонов, чтобы записать, – а так жаль, потому что Фрада была потрясающей рассказчицей..., единственное, о чем она не говорила никогда, – это о четырнадцатилетней лагерной своей отсидке.
У неё были прекрасные темные миндалевидные глаза, которые можно было увидеть на мгновение, случайно, в редких интервалах постоянного тика – моргания.
За всю свою потом неврологическую практику я такого не видела никогда –веки беспрерывно дрожали, смыкаясь, оставляя узкую полоску зрению, невидимую окружающим... С годами тик уменьшился, и, когда мы виделись с ней уже в Москве, всё было не так ужасно, - но, может быть, я уже не обращала на это внимания?...
Она была вдовой Ивана Беспалова, одного из руководителей презираемого потом РАППа, – в одной компании с Бриками и др. – тогда они занимали хорошие посты, возглавляя официально советских писателей, дружили с Авдеенко и другими забытыми давно советскими писателями,- и вполне справедливо, – ничего гениального они не сочиняли, поднятые и возвышенные советской властью и прославлявшие ее изо всех сил.
Кроме Маяковского...
Фрада показывала нам с мамой фотографию, на которой была снята вместе с Лилей Брик и Маяковским. Легким размашистым его почерком на обороте была короткая шутливая надпись, из которой мне запомнилось – «смуглая Фрадость моя!».
Это была "элита" советской писательской организации 30-х годов.
Часть её потом так удивительно узналась мной в «Театральном романе» М.Булгакова...
Служили верно. Иван Беспалов дослужился до околопосольского чина, и они с Фрадой успели повидать Европу, поиграть на её теннисных кортах в Стокгольме и каких-то других столицах, оставляя дочь её от раннего первого брака, - рыжую Софочку, на попечение вечной и верной домработницы Зины, живущей с ними в Москве постоянно и не имеющей никакой другой жизни, кроме жизни этой семьи...
Как это пригодилось, нет, даже не пригодилось..., – какое в этом было спасение в той дальнейшей трагедии, что постигло семью.
После ареста мужа Фраду вызвали в НКВД, заставляли доносить на него - чего он там в интимной обстановке клепал на сов. власть...
Она не донесла, - в отличие от многих, и загремела сама на 14 лет. Иван Беспалов получил 10 лет «без права переписки» - как выяснилось позже, на 9 году отсидки и всех мук, был расстрелян.
А Софочку спасла Зина, не сдавшая ее в детский дом, оставшаяся с ней до возвращения Фрады и - на всю свою оставшуюся жизнь...
За это время девочка закончила среднюю школу, вышла замуж за одноклассника - первую и последнюю свою любовь, - мальчика из высокопоставленной русской генеральской семьи, с которой ему пришлось порвать навсегда, женившись на еврейке, к тому же - дочери репрессированных.
К высшему образованию путь Софочке был заказан, и она так и осталась верной любящей домохозяйкой - женой – матерью.
Старшим родился Андрюша, младшей – Лена.
Помню приезд 12-летнего Андрюши в Евпаторию – для знакомства с бабушкой Фрадой..., свою немедленную влюбленность в невероятно красивого самостоятельного мальчика, не обращавшего на меня никакого внимания...
Через много - много лет, в середине 80-х Андрей Федоров открыл первый в Москве частный ресторан на Кропоткинской( как только разрешена была кооперативная деятельность). За плечами его был кулинарный техникум, долгая подножная работа в торговле, ум, здравый смысл и предвидение – всего.
Он во-время развернул сеть своих ресторанов сначала в Москве, а потом -в Америке, не дожидаясь катаклизмов российской действительности, но предвидя их...
Папе своему, перенесшему 2 инфаркта, организовал шунтирование, привезя в Америку, после чего тот вернулся в Россию и продолжал работать на достаточно высоком посту...
К тому времени родители уже считались с мнением сына, - он уже не был изгоем, не получившим высшего образования, ушедшим в "презираемый" торговый бизнес отщепенцем интеллигентной семьи, о котором избегалось говорить несколько лет - не только в своих элитных кругах, но и среди близких...
Весь этот кошмар он вынес стоически - холодно и внешне спокойно.
Он знал, что делает. И советские догмы его не сбивали с толку.
Он чувствовал время и пользовался им умело и - сохраняя достоинство. Побывать в его ресторане и быть еще удостоенным личным знакомством с красивым элегантным и по-английски невозмутимым ресторатором – было честью.
Андрей Фёдоров успел свернуть свой бизнес в России и развернуть в Америке перед самым разгулом бандитизма - рэкета - крышевания и т.п... Он вывез туда родителей, сестру, а затем - бабку.
Бывшая красавица со сложной судьбой - наша Фрада, была отправлена в США по первому разряду,- как репрессированная сталинским режимом, - в сопровождении медсестры и в специально оборудованном отсеке боинга на полное и улучшенное обеспечение другим государством – Америкой.
Ей было тогда около 82 лет.
Она позвонила мне перед отъездом, спросила - не куплю ли я по дешёвке ее книги, - дарить их, как я поняла, ей и в голову не пришло...
Тогда-то наконец и открылась для меня тайна её внука ( я раньше никак не ассоциировала его с известным А.Ф., - она же это тщательно скрывала, наученная тяжелым житейским опытом)...
Конечно, я отказалась и от книг и от прощания с нею, мне было не до того... Тем летом 92г в больнице тяжело и мучительно умирала моя 71-летняя, совсем не старая и всё еще красивая мама.
Я пожелала Фраде счастливого пути.
Так замкнулся круг ее удивительной жизни, оставив след и в моей...
