В мае 1894 г. отец поехал ревизовать в Казанской губернии Каптарский лесопильный завод и взял меня с собой. Перед этим я получил от него в подарок маленькую пистонную одностволку. Ружьецо было не сильно, но очень метко; заячьей дроби второго номера в заряд входило всего шесть штук. Через год я приобрел ружье покрупнее, с дамасским стволом. Приторговывал я и старинную греческую одностволку с надписью на стволе "Колокотрони" и античным профилем на скобе, но не сошелся с продавцом в цене. Ружьем центрального боя обзавелся я только в шестом классе, когда отец подарил мне тульскую берданку, переделанную на дробовик.
Мы выехали 13 мая на кашинском пароходе "Надежда". На пароходе я ехал впервые в жизни, и путешествие меня очень занимало. В третьем классе везли украинских переселенцев на Амур. Между ними я видел усатого старика с казацким лицом и в свитке.
За Чебоксарами мы спустились с парохода в ожидавшую нас лодку. Плыли мимо паркетного завода, где работали чуваши в белых балахонах. А вот и Каптарка: высокий дом со шпилем, поселок, лавка. По лесным полянам бегут ручьи. Было около часу дня. Навстречу выбежал, торопливо снимая шапку, загорелый чернобородый мастеровой Яков, охотник и рыболов.
Позавтракав, мы отправились в дом машиниста-немца; здесь приготовили нам комнату. Кругом невозмутимая тишина. Зеленели лесные береговые горы, щелкая, пересвистывались соловьи.
Охотиться мы поехали через день, в лодке, на левый берег Волги. С нами были машинист и Яков. Переправившись, пошли мы с Яковом вдвоем вдоль маленькой лесной речки. Я увидал у воды кулика и выстрелил. Кулик, взмахнув крыльями, упал. Яков бросился и принес мне мою первую дичь. "С полем, барин!" Кулик еще трепетал. Огромные стаи уток то и дело вздымались и проносились над нами. "Отчего ты, Яков, не стреляешь?" -- "Где тут, барин, стрелять, ружье не хватит. Оно только кажется, что близко".
Яков присел за куст, я притаился подле. Приложив ладонь к губам, он крикнул по-утиному раз, другой. С ответным криком к нам мчалось несколько селезней. У переднего самца грудь на солнце отливала зеленоватым золотом. Яков выстрелил, и селезень, перевернувшись, упал как камень.
Весь день провел я в блаженном забытьи. Какое счастие быть охотником! Весенние благоухающие луга, кряканье и свист утиных крыльев, кайма голубого леса, высоко парящие в небе ястребы. Вижу, как сейчас, на горизонте три высокие дерева. Куда бы мы ни зашли, обернешься, а они тут как тут. Кажется, я бы и теперь узнал их.
Свободное копирование
