17-го июля. Вот какое время пришло, мой милый друг и брат, что я два вечера не писала к тебе, и последнее письмо отправила неоконченное! Вот почему: 15-го утром начала молебном в моей больнице, потом долго ходила с доктором подле больных и раздавала лекарство; также записывала, что кому должно давать и по скольку раз, не надеясь на гадкого фельдшера. Я более лечу своими лекарствами и имею, кроме выданных из Комитета, несколько своих; другие покупаю. Например, у одного была куриная слепота, так что с закатом солнца он переставал видеть. Мне сказали, что ему надо прикладывать к глазам теплой печенки; я два дня это делаю, и он видит. Благодарение Богу! У моего доктора (фамилии не знаю) в другом доме есть цинготные; он мне сказал, не могу ли я достать пивных дрожжей, это было бы весьма полезно. Я каждый день покупаю на четвертак дрожжей, и больным, по милости Божией, лучше. Кончив все у себя, поехала в Дворянское собрание; там священник ожидал меня. Начали молебен. Потом он первый выпил водки за здоровье Владислава Максимовича, благословил пироги (сам не ел, потому что они с говядиной), и я начала раздавать их с сердобольной, которая подносила водку, а я приговаривала «за здоровье Владимира!». Это слово сказала я более полутораста раз! Вдруг вижу, за мной приезжает коляска, и кучер говорит, что Мария Ивановна и Владислав Максимович были у меня дома и, не застав, поехали к одной знакомой и там меня ожидают. Это было около часу. Я страшно заторопилась, зная, что Марии Ивановне надо быть раньше дома, а еще заехала в свою больницу, куда заранее все отправила. Тут сама раздала. Домой пришла замученная, но счастливая и довольная; переоделась и поехала к м-ме Герсдорф. Старушка была очень рада меня видеть; я познакомилась с нею у Княжевичей. М. Ив. меня ожидала. Посидев немного, мы стали собираться, и туг я вспомнила, что надо отправить письма. Находящемуся туг доктору Краузе поручила заехать к нам и, запечатав приготовленные письма, отправить.
Приехав на дачу, мы едва успели оправиться, как начали приезжать гости. Было не очень много, но все лучшее общество: генерал Ридигер, генерал Дельвиг, граф Комаровский (сын петербургского и знакомый гр. Ал. Теплова), князь Голицын и другие генералы. Вечером П? — Адлерберг с женою и еще некоторые. В саду играла полковая музыка. Мария Ивановна этого не хотела и на предложение полицеймейстера прислать музыку, при мне, просила не беспокоиться, говоря, что теперь не такое время. Но Дельвиг этого не знал, приказал прийти своей музыке, и отказаться было уже невозможно, не нарушив вежливости. И там мы провели время очень приятно. Ко мне все чрезвычайно внимательны. Все меня знают и видали прежде на сцене, кто в Москве, кто в Петербурге. После здоровья хозяев и нашего храброго воинства Владислав Максимович предложил здоровье сердобольных и мое, как представительницы дела милосердия. Я поблагодарила за других, не смея относить к себе такого счастия. Я много гуляла, устала, писать не могла. Вчера весь день ухаживала сама за больными, давала лекарство по четыре и по пяти раз в день.
Утром приезжал кн. Голицын, привез мне письма Гоголя и Белинского (это вследствие нашего разговора накануне). Также, когда я просила графа Адлерберга дать мне подорожную по казенной надобности, иначе я никогда не доеду, он просил меня написать к нему формальное письмо. Гр. Комаровский вызвался исполнить как следует и вчера утром приезжал ко мне за свидетельством. Вечером привез все готовое. Я пригласила его пить чай. Разговорясь, оказалось, что он племянник Комаровским, с которыми я была знакома в Киеве. Он молодой человек нового поколения, в котором наша надежда на уничтожение натуральной школы. Они посланы от императрицы Марии Александровны для улучшения участи больных и раненых; им дана сумма денег для вспомоществования. Их четверо: граф Виельгорский, Сакен (сын известного генерала), Комаровский и Пален. Я между тем показывала им путь, как лучше действовать. Они начинают свьюока, а я доказывала: кто хочет иметь плоды, тот должен прежде вскопать землю и обработать ее.
Сегодня 17-е. Окончив все в больнице, пошла к обедне; после напилась кофею, взяла около двух пудов табаку и отправилась в Дворянское собрание. Туда привезли еще пятьсот человек раненых; конечно, поместили не всех в одном доме, но там старых и новых более трехсот человек, я раздала всем до одного, а вдобавок моим прежним дала по рубашке.
Приехал генерал Остроградский, наговорил мне много лестного насчет моих занятий; очень жалел, что я скоро уезжаю. Видя, что я раздаю табак, просил, если останется, отвезти в главный госпиталь, в палатки, где есть гангренозные и всякие. Первых, как уже почти безнадежных, стараются успокоить хотя в последнее время. Я с удовольствием обещала это сделать и, благодаря Бога, исполнила. Обедала у Браилки; в пятом часу пошла в больницу. Там все в порядке. Дома уснула. В шесть часов приехала за мной дочь Браилки, и я, с моей хозяйкой и с ней, отправилась в лагерь к больным. Была в одиннадцати палатках; в каждой пятьдесят и шестьдесят человек; раздала весь табак, и мне это так понравилось, что я думаю и в остальные пятьдесят палаток привезти также любимого всеми табачку. Я нашла там одного старичка, которому давала кашки, когда он был в губернском правлении. Надо было видеть его радость! Он заплакал и сказал, что мое посещение почитает для себя особенною милостию Божией! Разумеется, и я не могла видеть и слышать этого без слез, за которые благодарю Бога от полноты души и чувствую Его великие милости. (Тут кстати поместить и твои стихи о слезах.)
МАЯ 6-го ОБЫКНОВЕННЫЕ СЛЕЗЫ
Все люди плачут от всего:
Кто от любви, кто от измены,
Кто от внезапной перемены
Земного счастья своего.
Не говоря о смерти близких,
Но плачут о предметах низких,
О деньгах… и о том, о сем…
Короче, плачут обо всем,
И даже о плохом наследстве!..
Не помню, плакал ли я в детстве?
Конечно, плакал как дитя,
Когда мать за уши дирала,
Зато теперь, что драли мало,
Готов заплакать не шутя!..
Но шутки в сторону. Бывало,
Сестра, ты помнишь, с юных лет
Начальство сердце подрывало.
Страдал — а слез — все нет как нет!..
Потерь, несчастия земного
Довольно в жизни испытал,
А слез не лил, как услыхал
О смерти и отца родного!..
Я не бесчувственней других:
Боль в сердце, скорбь, стесненье груди
Во мне при бедствиях чужих…
Но не терплю, чтоб слез моих
Свидетелями были люди!
А между тем людей люблю
И за врагов моих молюся,
При счастье ближних веселюся,
В других все доброе хвалю.
Я горд и грешен я во многом,
Но так слез тратить не могу:
Их для молитв я берегу
И плачу только перед Богом!
СЛЕЗЫ ПРАВДЫ
Когда с любовью я слежу
За теплой верою в народе,
Когда на звездный мир гляжу,
Когда все радует в природе,
Когда Господь благословит
Мой труд земным вознагражденьем
Иль благость мне свою явит
Благополучным чад рожденьем,
Иль царственный пророк Давид
Возвысит душу псалмопеньем…
Тогда дверь клети затворю,
Главы источник водный трачу…
За все Творца благодарю
И, благодарный, сладко плачу!
Когда я слышал иль читал
Матросов подвиг молодецкий,
Или как верой отражал
Врагов Игумен Соловецкий,
Иль как народ во дни поста
Внимал страданьям Бога Слова,
Из-за голгофского креста,
Спасал Шевченко Бирюлева,
Как шел в объятия Христа
Наш царь из царствия земного…
Тогда я в тайне гимн пою,
Хоть в похвалу им слов не трачу:
Лишь славу Богу воздаю
И, слава Богу, сладко плачу.
Когда в путь чести и добра
На пользу ближних, из усердья,
С любовью ты спешишь, сестра,
Ревнуя сестрам милосердья —
И словом я не удержал
Твой смелый шаг к священной цели;
Когда тебя я провожал,
Мы с верой в будущность глядели.
Ты обняла, я руку сжал…
Но оба плакать мы не смели!
Зато теперь, душа моя,
С избытком слез источник трачу;
О путешествующей я
В церквах молюсь и сладко плачу.
Оттуда опять возвратилась к Браилке. Долго чувствовала кружение головы после раздачи табаку. Отдохнула, напилась чаю, прочла пять твоих писем в стихах: они давно меня просили, и, возвращаясь домой в сопровождении всего их семейства, зашла в больницу. Там было все благополучно. Слава Богу!
С.-Петербург, Мая 1-го 1855 года.
Сестра, сестра!
Была пора Любви и чувства,
Как я тебя Душой любя,
И для искусства,
И для себя.
Следил с участьем
За мирным счастьем
Невинных дней Весны твоей…
И в то же время,
Посеяв семя Любви, добра,
Я ждал, сестра,
Душе в отраду Сгоричный плод,
Как бы в награду Моих забот!
Но ты немного При мне жила!
Ты замуж шла…
И тут дорога
Нас развела.
Увы! Мечтанья
И детских лет
Очарованья
Прошли; их нет!
Вступая смело
В твой новый путь,
Едва успела
На жизнь взглянуть:
Жизнь пролетела
И обмануть
Тебя сумела!..
Сестра, сестра!
Теперь пора
Другие чувства
Питать в крови:
Не для искусства,
Но для любви
К Творцу, к святыне!
Начнем отныне
Для Бога жить,
Ему служить!
Пусть изменяет
Нам мир и свет,
Нас съединяет
Святой предмет
И опыт лет.
Не так, как прежде,
Нет, с Верой вновь
Найдя любовь,
Спешим к надежде
Грядущих благ,
На ту дорогу,
Где каждый шаг
Приводит к Богу!..
Ты будешь там,
Где кровь струится,
А я во храм
Хожу молиться.
Н. Куликов
Свободное копирование
