Про британские пабы

Немного о британских пабах вообще

По недавней статистике, в Соединённом Королевстве функционирует около пятидесяти тысяч пабов. Паб есть на каждой городской улице и почти в каждой деревне. Происхождение слова «паб» вообще довольно курьёзно с точки зрения русского человека. Ведь это сокращение от английского термина «public house», что в дословном переводе должно было бы означать «публичный дом», но имеет совершенно другое значение. Паб – это британский общественный питейный дом. И единственный вид заведения в стране, куда вход открыт для любого и не зазорно зайти всякому.

Есть такая замечательная книга «Наблюдая за англичанами», написанная известной английской писательницей-социологом Кейт Фокс. В её чрезвычайно обстоятельном описании  национального характера и быта англичан десятки страниц посвящены английским пабам. Потому что, говорит Кейт, «паб — один из главнейших элементов культуры и жизни англичан. В пабы ходит более трех четвертей взрослого населения Великобритании. Пабы посещают люди всех возрастов, социальных слоёв, уровней образованности и профессий. Не проводя много времени в пабах, было бы невозможно даже попытаться понять английскую самобытность, и в принципе достаточно сидеть в одних лишь пабах, чтобы получить относительно полное представление об особенностях английской культуры».

Все британские пабы имеют свои собственные имена. Десятки тысяч названий, посвящённых сотням разнообразных местных особенностей, привязанностей и ассоциаций. Наиболее популярны имена, связанные с геральдикой («Красный Дракон», «Слон и Замок», «Единорог», «Орёл с Распростертыми Крыльями»...). Имена, связанные с историей британской монархии и аристократии («Королева Виктория», “Принц Альберт», «Герцог Веллингтон»,  «Лорд Нельсон»...). Имена, связанные с животным и растительным миром («Курица и цыплята», «Лебедь», «Куст», «Вишнёвое Дерево»...). Имена, связанные с любимыми английскими занятиями  охотой и спортом ( «Лиса и гончие», «Собака и утка», «Игроки в крикет», «Ракетка и мяч»...).  Национальные литературные имена («Хоббит», «Г.Д.Уэллс», «Шерлок Холмс», «Шекспир»...).

А вот пятёрка самых распространённых имён британских пабов. На первом месте стоит «Красный Лев», которых в Великобритании больше шестисот. Со времён средневековых английских королей Плантагенетов и до наших дней красные львы и леопарды украшают британские монархические гербы, грозно скалясь на окружающий мир.

На втором месте находятся пабы под названием «Корона», в стране таких около пятисот пятидесяти. Говорят, что подобным названием владельцы пабов выражают свою лояльность и верноподданичество королевской власти.

Четыреста семьдесят пабов под вывеской «Королевский Дуб» занимают третье место. Оно и понятно, ведь именно этому дереву Великобритания обязана тем, что до сих пор является монархической страной. В семнадцатом веке мятежный генерал Оливер Кромвель упразднил монархию, отрубив голову королю Карлу Первому, и установил Республику. Наследник престола Карл Второй избежал той же участи быть казнённым, целый день скрываясь от поимки в густой кроне могучего дуба. Когда монархия была восстановлена, Карл Второй выразил свою благодарность спасительному дереву, учредив королевский герб с изображением дуба. Дуб вообще является самым распространённым деревом в Англии.

На четвёртом месте “Белый Олень», насчитывающий триста сорок пабов. Сей благородный зверь был изображён на гербе деспотичного короля Ричарда Второго, правившего Англией в четырнадцатом веке.

На пятом месте пабы под названием «Железная Дорога». Их в Британии около трёхсот. С одной стороны, такой вывеской англичане выражают гордость за то, что именно английский инженер изобрёл этот вид транспорта. С другой стороны, почти у каждой железнодорожной станции вы наверняка отыщете по крайней мере один паб с этим незатейливым названием.

Три тысячи пинт за две тысячи дней

Если прикинуть, сколько времени в общей сложности мы с профессором Солнцевым провели в английских пабах, то навскидку получится около двух тысяч часов.

Судите сами. Мы прожили в Англии семь лет. Где бы мы ни находились – в пути или дома, из чего бы ни складывался наш будничный или выходной день, мы не изменяли нашей с первого английского дня заведённой традиции. Мы заруливали в какой-нибудь паб, где профессору, питающему страсть к разливному пиву, требовалось пропустить кружку-другую.

В Британии, стране с недесятичной системой величин, жидкость измеряется пинтами. В одной пинте содержится чуть больше поллитра. Заказывая напитки в пабах, посетители просят «пинту или полпинту». Профессорской нормой было две пинты пабного пива в день. Необходимо по крайней мере сорок минут, чтобы поглотить такое количество. Но это если пить в очень быстром темпе, что случалось, когда мы куда-то торопились или паб нам был не по душе и из него хотелось поскорей уйти. Если же данное количество пива потреблять с чувством, толком и расстановкой, ещё при этом закусывая и затягиваясь сигаретой, то надобно по крайней мере часа два.

Конечно, у нашего строгого правила ежедневного посещения паба бывали исключения. Например, мы принимали гостей, и выскочить из дома в пабную отлучку не успевали. Или на улице стояла такая отвратительная погода, что даже носа из дома высовывать не хотелось. Или мы уезжали в дальний отпуск. Недели две-три в году мы путешествовали за пределами Великобритании, вынужденно прерывая отправление нашей ежедневной пабной привычки. Мы прожили в Англии две тысячи пятьсот дней, но объективности ради вычтем из них пятую часть, то есть пятьсот беспабных дней. Итого две тысячи дней с посещениями пабов, то есть как минимум две тысячи часов. И как минимум три тысячи пинт разливного пабного пива на одну профессорскую душу. Что касается меня, хоть я пиво тоже очень люблю, но выпила его на порядок меньше, чем Солнцев, пробавляясь другими, менее калорийными видами алкогольных и безалкогольных напитков.

В каких только пабах мы ни сиживали. В простонародных и фешенебельных. В старинных, времён Оливера Кромвеля, и в модерновых, только что отстроенных. В привокзальных и пригостиничных. В пабах-тавернах, где можно отобедать, и в пабах без кухни, где на закуску можно купить только солёные орешки и сухой хрустящий картофель. Путешествуя по островам Соединённого королевства, мы пили пиво в английских, валлийских, шотландских и ирландских пабах. В пабах графства Корнуолл в самой южной точке архипелага Великобритания. В пабах на Шетландских островах на самой северной окраине страны, откуда на линии горизонта видны очертания норвежского берега континентальной Европы. Иные пабы запоминались надолго, обладая неповторимыми индивидуальными чертами. Другие не оставляли в памяти никакого следа, будучи похожи на своих собратьев словно две капли светлого пива.

В городах пабы чаще всего тесны и неуютны. В вечернее время и выходные дни в городском пабе трудно отыскать свободное сидячее место. Помещения набиты сидящими и стоящими посетителями, как пригородная электричка пассажирами в часы пик. Гул стоит такой, что не слышно звука собственного голоса. Зажатые в тисках соседних каменных домов и узких тротуаров, городские пабы часто не имеют своих парковок. На крошечных наружних площадках в лучшем случае стоят два-три столика, вокруг которых толкутся десятки пьющих, курящих и галдящих аборигенов.

Во время поездок по стране мы предпочитали выбраться из города, прежде чем остановиться на традиционный пивной привал. В просторных и полупустынных сельских пабах с домашней атмосферой отдыхалось гораздо лучше.


 Наши простонародные пабы

Но повседневная жизнь далеко не всегда состоит из путешествий, и большую часть времени мы проводили в местных пабах. За семь лет мы с Солнцевым побывали, пожалуй, во всех пивных местах в нашем районе Беркширского графства. Весной и летом нам нравилось сидеть в пабах, обустроенных снаружи площадками со столиками и стульями, с тентами и зонтиками на случай несерьёзного дождика. Получаешь несколько  удовольствий в одном флаконе – наслаждаешься питием и курением, дышишь свежим воздухом, слушаешь пение птиц, любуешься окружающим пейзажем. Промозглой зимой нас больше всего привлекали старинные пабы с монументальными каминами, где можно погреться у живого огня. В таких пабах мы появлялись регулярно, постепенно превращаясь  в «завсегдатаев». Красивое русское слово, что на английский безыскусно  переводится как «regulars».

Пабные завсегдатаи – особая каста посетителей. Если ты завсегдатай, то стоит тебе появиться на пороге паба, как в твою сторону поворачиваются головы барменов и вечно кучкующихся у барной стойки других завсегдатаев. Тебя знают по имени и хором приветствуют, тебе улыбаются и вступают с тобой в разговор. Подобное общение с англичанами вне стен паба просто немыслимо. Вот только использовать редкую возможность социального сближения с приветливыми аборигенами у нас с Солнцевым не очень хорошо получалось. Не говорящий по-английски профессор не горел желанием вступать в контакты с местным населением. Он быстренько прошмыгивал к свободному столику подальше от публики. А я вынуждена была брать удар на себя и вступать в беседу, ожидая у стойки бара своей очереди за напитками. Беда была в том, что чаще всего я ни слова не могла понять из того, что мне говорят завсегдатаи. Я удивлялась сама себе. Как так, я же свободно говорю по-английски и в повседневной жизни обычно не испытываю затруднений в общении с англичанами? Загадка разъяснилась при чтении книги Кейт Фокс, утверждающей, что  «есть один тип разговора между завсегдатаями, который посторонним представляется невразумительным набором слов. Диалоги такого типа понятны только постоянным посетителям данного паба, потому что завсегдатаи общаются «кодовыми» фразами, на «своем» языке».

Первый год нашим регулярным питейным заведением был паб «Колокол и Бутылка» («Bell and Bottle») в пяти минутах ходьбы от нашего съёмного жилья. «Белл энд боттл по фене ботал», такой слоган придумали мы с Солнцевым для этого паба. Выпивать в нём было приятно и летом, и зимой – имелись столики со стульями на газоне снаружи, и старинный камин внутри. Пабом управляла молодая семейная пара с трёхлетней дочкой. Английская малышка верховодила питейным бизнесом. Она по-хозяйки разгуливала среди столиков и дёргала посетителей за фалды верхней одежды. Или с деловыми возгласами сновала вверх-вниз по лестнице, в глубине прилавка ведущей в частное пространство второго этажа, где проживало молодое семейство.

Одним из завсегдатаев был пожилой негр Фрэнк, костлявый, с узким, вытянутым вперёд лицом с беззубым ртом. На фоне преимущественно белого контингента питоков он выглядел экзотично. Впрочем, так же выглядели и мы с Солнцевым, и это нас будто объединяло с Фрэнком, хотя он был коренным жителем Англии. Негр появлялся в пабе всегда в одно и то же время, около семи вечера. Заходил на кружку пива после рабочего дня. Подходил к нам и нечленораздельно шепелявил несколько дружелюбных приветственных фраз. Но, как и принято в Англии, в душу не лез и быстро отходил в сторону.

В «Колоколе с бутылкой» царила простонародная атмосфера. Облокотившись на стойку бара или сгруппировавшись у одного из столов на улице, завсегдатаи безостановочно тараторили о всякой сущей ерунде и оглушительно гоготали. Иногда в этой крикливой толпе находился англичанин с особенно пронзительным тембром голоса. При каждом взрыве его хохота в наши с Солнцевым мозги будто впивались и свербили тысячи шурупов. Привыкшим к шумному галдежу англичанам это было нипочём, а мы ускоренными темпами хлебали своё пиво и покидали паб.

Через год мы переехали из съемного жилья в свой собственный дом в соседнем районе. На какое-то время нашим новым регулярным пивным прибежищем стал паб «Бык», стоящий на перекрёстке сельских дорог посреди живописных вечнозелёных полей. С деревянными чёрными балками под высокими потолками, с медными плошками и кувшинами, расставленными по каминным полкам, с дагерротипными портретами в рамках, висящими по стенам, «Бык» прельстил нас старинным духом и домашней уютной тишиной. В помещении пахло кошками, обивка древних сидений была протёрта до дыр. Но хозяева жаловались на низкую посещаемость и плохую окупаемость паба, и вскоре после нашего появления продали свой бизнес. Паб закрылся на ремонт, а когда открылся вновь, из него будто навсегда выветрился пленительный дух Времени. Новый предприимчивый владелец сделал ставку на гастрономические пристрастия посетителей, открыв при пабе ресторан тайской кухни. Народ повалил валом на утку и лапшу под соевым соусом, расширенная парковка до отказа набилась автомобилями любителей вкусно поесть. А мы навсегда покинули паб «Бык», потому что для нас всегда было главным выпить, а не поесть.

Свой следующий выбор регулярного питейного места мы остановили на пабе «Два Тополя», получившем своё название от двух высоких конусообразных деревьев, растущих на площадке перед входом.  Здешняя публика всё так же не отличалась светскостью и молчаливостью, но помещение паба состояло из нескольких залов и всегда можно было спрятаться подальше от шума, создаваемого в эпицентре неизменной кучкой завсегдатаев с раскрасневшимися от алкоголя лицами. В этот паб мы с переменным успехом ходили года два.  Завсегдатаи нам приветливо улыбались, бармены, едва завидя нас на подходе к пабу, наполняли кружки золотистым пивом. И те и другие спрашивали, как прошёл наш день, и желали приятного вечера.

Стремясь привлечь как можно больше клиентов, управляющие «Двух Тополей» затеяли в пабе проведение викторин, одного из обожаемых развлечений англичан. Каждый посетитель может поучаствовать, купив билетик за один фунт. Игроки получают листочки и карандаши. Ведущий в микрофон задаёт вопросы. Участники, сидя за своими столиками, записывают ответы. Набравший наибольшее количество правильных ответов получает денежную премию из призового фонда. Народ повалил валом на новое развлечение, парковка до отказа набилась автомобилями любителей интеллектуально-азартных игр. А мы навсегда покинули паб «Два Тополя», потому что для нас всегда было главным выпить, а не поиграть. К тому же вряд ли мы имели шанс победить в английской викторине. Вопросы по большей части касались тематики английских поп-звёзд, национальных мыльных опер и комедийных сериалов.


 Наши благородные пабы

Мы переместились в пабы на другой, более аристократичной стороне нашего округа. На перепутьях дорог, ведущих к роскошным особнякам и жилым кварталам высшего и среднего класса английского общества, недалеко друг от друга стоят два паба под вывесками «Борзая» («Greyhound») и «Ату» («Tally Ho»). Не удивительно, что именно здесь названия питейных домов связаны с охотой, до недавних пор излюбленным развлечением английской знати. В то время как в других частях королевства леса вырубались и сводились на «нет», густые леса графства Беркшир были зарезервированы для королевской охоты и оставались нетронутыми. С тех пор, как охоту в Британии запретили, многие лесные массивы перешли из королевских владений в частные руки и национальные фонды. Фондовые леса переквалифицировались в природные парки и открылись для широкой публики. Один из таких лесопарков под милым домашним названием «Семёнов лес» обнаружился у нас под боком, в двух милях езды от нашего дома. Мы с Солнцевым полюбили по этому лесу гулять, тем более что осенью он оказался полон грибов. Охотничьи пабы «Борзая» и «Ату» стояли на пути в «Семёнов лес» как нельзя кстати.

Напитки и снедь здесь стоили несколько дороже, чем в пабах для простолюдинов, но зато клиенты этих заведений имели более почтенный вид и спокойный нрав. Здесь было больше шансов расслабиться и отдохнуть в благопристойной обстановке и тишине. Дополнительная прелесть паба «Ату» заключалась в том, что он приютился на берегу небольшой речки под названием Чёрная Вода. Часто мы пили пиво за столиком под шатром высокой плакучей ивы, склонившей одну половину своей серебристой кроны к Чёрной Воде, а другую на площадку перед пабом. Сразу за пабом на дороге через речку перекинулся каменный мостик. Табличка на перилах возвещала о том, что здесь кончается графство Беркшир и начинается графство Гемпшир, родина знаменитой английской писательницы Джейн Остин.

Ещё один приглянувшийся нам паб назывался «Георгий и Дракон». Паб-ресторан с изысканной кухней, изящно сервированными столами и молоденькими барменами, смазливыми, как на подбор, одетыми в чёрную атласную униформу. Но нас, простых русских географов, привлёк не модный антураж заведения, а его расположение. Паб находился на берегу реки Темзы. Неширокая река в этом месте протекает в своих естественных берегах, не закованных в каменные набережные. Можно сидеть внутри за столиком у окна, выходящего на Темзу. Можно разместиться на открытой деревянной террасе, похожей на высокую палубу корабля, с видом на ту же Темзу. Или, купив напитки у стойки бара, спуститься с ними по каменным ступенькам вниз к реке и усесться за деревянные столики, стоящие на подстриженном газоне у самой воды.

«Георгий с драконом» не был нашим ближним пабом, находясь в тридцати минутах езды от дома. Но ездили мы туда часто, особенно летом. Потому что не было ничего блаженней, чем сидеть на берегу и наблюдать закат солнца над Темзой, любоваться пойменными пейзажами вдоль реки и разглядывать проплывающий речной транспорт.

Англичане – известные любители речных прогулок. Каждую минуту по Темзе курсируют общественные прогулочные ракеты и частные лодки, катера и яхты разнообразнейших размеров и дизайнов. То и дело какое-нибудь частное судно пришвартовывается в двух метрах от нас. На берег сходят английские семейства с загорелыми лицами, в солнцезащитных очках и шортах. Покупают в пабе пиво, коктейли и лимонад, грызут орешки, жуют картофельные чипсы, и потом отчаливают, продолжив свой круиз вниз или вверх по реке.

Приехав однажды в «Георгий с драконом» в середине зимы, мы не нашли наших прибрежных столиков на привычном месте. Переполнившаяся водой Темза вышла из берегов и залила площадку перед пабом, накрыв всю уличную мебель с головой.


 Пабные бармены первого вида: Камил и Мирей

Хочешь не хочешь, но в пабах, куда ходишь постоянно, начинаешь чуть ли не приятельствовать с барменами. Из многолетнего общения с ними мы с профессором Солнцевым сделали вывод, что братию пабных барменов можно разделить на две категории людей.

Первая категория – это бармены по жизни. Определяются они, в первую очередь, по возрасту. Если из месяца в месяц, из года в год вы видите в пабе одного и того же бармена (или барменшу), которому за тридцать, это означает, что работу в пабе он считает своим призванием. Известно, что барменская зарплата копеечная. Чаевые в британских пабах оставлять не принято, и возможностей дополнительного приработка у барменов немного. Единственное, на что остаётся надеяться трудолюбивому бармену, это на повышение по службе. Ведь возможности карьерного роста есть даже у работников паба. Из младшего бармена можно дослужиться до старшего. Из старшего со временем перейти в руководителя группы барменов. Из руководителя перерасти в управляющего пабом, уткнувшись на этой, последней, ступени в карьерный потолок.

Мы приятельствовали с двумя представителями этой категории. В «Двух Тополях» работал бармен Камил. Несмотря на странное восточное имя, он был чех. Лет тридцати, высокого роста, темноволосый, с серьгой в ухе, с правильными, благообразными чертами лица. Камил переехал в Англию много лет назад по каким-то семейным обстоятельствам и говорил на прекрасном английском, почти  без акцента. Наверное, из чувства славянской солидарности, к нам с Солнцевым он относился с пиететом и интересом. Улучив свободную минуту, Камил иногда подходил к нашему столику побеседовать. Узнав, что я работаю в инженерной компании неподалёку, Камил вздохнул: «А я ведь чертёжник по образованию. В Чехии я закончил технический колледж и даже немного поработал по специальности. Вот бы мне к вам в компанию устроиться работать, а то так надоело в барменах прозябать».

Я знала, что мой работодатель охотно принимает на работу молодых чертёжников, пусть даже и без опыта работы, лишь бы было начальное инженерное образование. Даже существует некая программа, в рамках которой компания набирает выпускников технических колледжей и вузов. С самого начала кладёт рекрутам небольшую зарплату и активно их обучает практическому инженерному делу. Способные новобранцы  быстро продвигаются вверх по служебной лестнице. Всего за несколько  лет у них есть перспектива превратиться в высококлассных инженеров с приличными окладами. И стать преуспевающими членами британского общества, ибо  инженер – одна из самых дефицитных и потому высокооплачиваемых профессий в Великобритании. Не поленившись, я узнала на работе подробности этой программы. Камил подходил по всем параметрам. «Пришли мне все свои данные и резюме, я попробую на работе всунуть их правильным людям», - сказала я чеху, написав на бумажке адрес своей электронной почты. Но так от Камила ничего и не получила. «Знаешь, - честно признался он мне в конце концов. – Я подумал, на работу ходить каждый день, сидеть в офисе с утра до вечера, не разгибая спины, в компьютер пялиться... Здесь в пабе я хоть двигаюсь всё время. С людьми разными общаюсь. График посменный - два дня работаю, два дня отдыхаю. Ну и что, что деньги небольшие, зато свобода есть. Мне такая жизнь нравится!» А ведь Камил по-своему прав, подумала я, вечно страдающая от нелюбимой работы и отсутствия свободного времени.

В пабе «Ату» работала барменша родом из Франции по имени Мирей. Миниатюрная и миловидная, в очках, с короткой стрижкой, всегда импозантно одетая. Ей было лет за сорок, но выглядела она моложе своих лет, как истинная француженка. Мирей была приветлива и любила с нами общаться, с характерным французским акцентом грассируя на хорошем английском. Подходя к нашему столику, она справлялась, какая сейчас стоит погода в России и сообщала о том, какая нынче погода во Франции. Мирей скучала по родине и регулярно ездила в отпуск навестить родных. «Когда я во Франции, я тоскую по Англии, - говорила Мирей. – Мне нравится жить здесь, и с англичанами мне комфортней, чем с французами».

Однажды мы с Солнцевым в книжном интернет-магазине купили альбом по искусству Гойи. Как мы могли ошибиться при заказе, загадка, но книгу нам прислали на французском языке. Мы решили подарить альбом Мирей, но сделать это сюрпризом, послав его по почте на адрес паба. В посылку мы вложили письмецо от «тайного поклонника Мирей, просящего принять в знак восхищения скромный дар от Гойи, певца Махи, в красоте которой Мирей не уступает». Другие бармены паба были в курсе нашей затеи. Когда Мирей получила посылку, её сослуживцы заговорщицки нам подмигивали, улыбались и шептали, что у нашей Мирей появился анонимный воздыхатель. Слава богу, с чувством юмора у Мирей было всё в порядке. Она от души посмеялась, когда мы признались в сыгранной над ней шутке, и трогательно пообещала нам хранить альбом Гойи до конца своих дней.

Мирей тоже принадлежала к категории барменов по жизни. Но в отличии от Камила её интересовал карьерный рост. Паб «Ату», очевидно, этому препятствовал. В один прекрасный день Мирей сообщила нам, что увольняется и переходит служить в другой паб, где ей предложили место управляющей. Паб «Мельничный завод» находился в соседнем Гемпширском графстве, и Мирей взяла с нас обещание, что мы навестим её на новом месте работы.

Так мы и сделали погожим летним днём. Странное название этого огромного, с несколькими залами на двух этажах, питейно-ресторанного дома, расположившегося на берегу живописной запруды, объяснялось просто. В прошлые времена это грандиозное строение служило мукомольному делу. В его центральной части между нижним и верхним уровнем отсутствовала перегородка. Деревянные лестницы по углам вели на второй этаж с пивными залами по периметру здания.  С мостков второго этажа открывался вид вниз на просторный центральный питейный зал с десятками столиков и обширной барной стойкой. В середине зала стоял стеклянный столб, уходящий вверх под мощные потолочные балки под крышей. Столб служил витриной экспонатов сохранённых остатков средневековой мельницы -  массивных жерновов с шестернями, покрытыми исторической ржавчиной. Британцы трепетно относятся к своему наследию. Множество старинных мельниц в стране было бережно, без разрушения исторически ценных элементов, переоборудовано под современные цели. И пабов под мельничными названиями по всей Британии вы найдёте немало.

Наша французская подружка была рада нашему визиту, но, увы, у неё не было ни одной свободной минуты, чтобы пообщаться с нами. Бедняга крутилась на новом месте работы как белка в колесе. «Мельничный завод» кишел посетителями.


 Пабные бармены второго вида: Стефани, Бен и Брайан

Во вторую категорию барменов входят люди исключительно молодого возраста. Они бывают двух подвидов. Юнцы, подрабатывающие в процессе поисков своего призвания. И юнцы, подрабатывающие в процессе получения высшего образования. И те, и другие, как правило, не задерживаются в барменах надолго. Кроме тех, кто в конце концов решает, что быть барменом – это и есть именно то, чего они хотят от жизни.

За наш двухлетний период обретания в «Двух Тополях» мы «проводили в другую, непабную жизнь» по крайне мере двух юных англичан. Бармена по имени Бен и барменшу Стефани.  И у него, и у неё мы покупали барные напитки не один месяц, на правах завсегдатаев всегда обмениваясь дружелюбными приветствиями и краткой болтовнёй. 

Но однажды улыбчивый Бен подошёл к нам попрощаться, сообщив, что сегодня  - его последний день работы в пабе. Он уволился и на днях уезжает в Австралию на целый год. Подкопил немного денег, будет путешествовать и думать о том, куда пойти учиться по возвращении в Англию.

Немного погодя с нами стала прощаться Стефани. Она устроилась на новую работу и вся светилась от счастья. «Что за работа, Стефани?» «О, это то, о чём я мечтала всю жизнь! Я буду продавцом-консультантом в крупном магазине косметики в центре Лондона!» Душка Стефани, двадцатилетняя эффектная блондинка с завитыми ресницами и ярко накрашенными губами на кукольном личике. Проживая в нашей сельской местности, она была готова по три часа в день тратить на дорогу, в давке и тряске общественного транспорта в часы пик, заради новой любимой работы.

Много месяцев спустя, возвращаясь после какого-то дела в Лондоне, мы случайно столкнулись со Стефани в поезде. Обрадовались друг другу как давние хорошие знакомые и уселись рядом на освободившиеся места в вагоне. «Как дела, Стефани? Ты довольна новой жизнью?» «О да, я так счастлива, я обожаю свою работу!» Стефани извлекла из сумочки свой смартфон и стала демонстрировать мне бесчисленные фотографии своего магазина и предметов косметики в ярких обёртках. Стефани весело щебетала о недостатках и прелестях продаваемых товаров, и я умело поддакивала и восхищалась в ответ, хотя абсолютно ничего не смыслила в предмете разговора.

Молодой человек по имени Брайан был представителем другого подвида временных барменов. С ним мы познакомились в пабе «Бык». Подавая пиво, Брайан изумил нас тем, что довольно бегло стал беседовать с нами по-русски. Встреча с англичанином, умеющим хорошо выражаться на нашем сложном языке, само по себе редкое явление. Английский безусый бармен, безошибочно спрягающий русские глаголы посреди глухих беркширских полей, показался нам ностальгическим миражом, привидевшимся в пивном хмелю.

Брайан оказался студентом факультета славянских языков Кембриджского университета, находящегося в трёх часах езды от этих мест. Приезжая на выходные и каникулы в родную беркширскую деревню, он подрабатывал в пабе «Бык», управляющие которым были его дальней роднёй.

Через несколько лет мы неожиданно встретили Брайна за прилавком паба «Георгий и Дракон». «В последний раз работаю в качестве бармена», - сказал нам Брайан. Мне остался один семестр в унивеситете. Через полгода я собираюсь поехать в Россию. Буду работать в Москве стажёром в британском дипломатическом корпусе. Вы не знаете кого-нибудь, кто сдаёт в наём жильё в Москве?».

Мы обменялись с Брайаном телефонами и адресами электронной почты. До нашего возвращения в Москву оставалось два года. Бумажку с данными Брайана мы потеряли.


Пабные знакомства: Том и Энн

К серьёзным сближениям с аборигенами в пабах мы с Солнцевым не стремились. Нас устраивало, что в английских общественных местах заводить тесных отношений и дружб не принято. Здесь можно всю жизнь ходить в один и тот же паб и поддерживать многолетнее шапочное знакомство с завсегдатаями-собутыльниками, не вынося его за пределы пивного пространства. И всё же у нас не обошлось без одной странной полудружбы.

В «Двух Тополях» мы часто видели пожилую пару. Седовласая, невысокого роста леди была худа и морщиниста. Её компаньон, такой же седовласый, был гораздо более упитанным и носил очки на гладком розовом лице. Оба они производили впечатление людей, чрезвычайно интересных друг другу, всегда увлечённо о чём-то беседуя в процессе поглощения изрядного количества жидкостей. На нас они поглядывали с дружелюбным любопытством, и в один из вечеров престарелая леди подошла к нашему столику.

«Простите, нам сказали, что вы русские, неужели это правда?», спросила она. Получив утвердительный ответ, седая дама восторженно захлопала в ладоши. Представившись по имени Энн, она сообщила, что много лет назад работала в автомобильном журнале и в качестве репортёра участвовала в многонедельном автопробеге от Калининграда до Владивостока на советских жигулях. «Я обожаю Россию и русских! - повторяла Энн, глядя на нас с Солнцевым с неподдельной любовью. Компаньона Энн звали Томом.

Так у нас появились пабные друзья. Восьмидесятилетняя Энн, недавняя вдова, и семидесятилетний Том, недавний вдовец, были молодожёнами.  Они приходили в паб и уходили из него, держась под ручку. При встрече мы обменивались новостями и покупали друг другу напитки. Общительная Энн рассказывала истории из своей молодости и автомобильной жизни в России. Я сообщала Энн подробности о наших с профессором путешествиях. Более молчаливые Том и Солнцев налегали на пиво. Энн говорила, что мы должны как-нибудь обязательно прийти к ним в гости на званый ужин. Глядя на учёного-географа Солнцева, с сосредоточенно-отрешённым видом хлебающего свои пинты пива, Энн твердила, что профессор должен непременно опубликовать статью в журнале. О чём должна быть эта статья и в каком конкретно журнале – не в автомобильном же! – Энн не уточняла. До тесного общения за пределами паба не доходило, хотя мы даже обменялись телефонами и электронными адресами.

Весной Энн и Том сообщили, что вскоре уезжают на несколько месяцев на Канарские острова. Когда-то давно Энн купила там дом, и теперь они с Томом решили туда переехать жить на тёплое время года. Энн достала из сумочки карандаш с листком бумаги и присела к столу. Она стала рисовать схему своего канарского дома и подробно описывать его удобства. «Он немного запущен, но когда мы приведём его в порядок, там для вас с Владимиром будут отличные условия для отдыха. Мария, вы должны как-нибудь обязательно приехать к нам в гости в Испанию!» «Да-да, конечно, когда-нибудь мы так и сделаем, спасибо за приглашение, это так мило с Вашей стороны!», - с энтузиазмом пообещала я Энн, полагая, что на абстрактное приглашение всегда можно ответить абстрактным согласием.

Том и Энн действительно надолго исчезли из паба. Через несколько месяцев, в один из дождливых осенних дней, придя в «Два Тополя» на ежевечернее возлияние, мы увидели Тома. Он одиноко сидел за высоким барным столиком, грустно глядя на несколько пустых пивных кружек перед собой» «Том! – с радостной улыбкой бросилась я к нему. – Как дела? Вы наконец вернулись из Испании? Мы по вам соскучились! А где Энн, неужто Вы оставили её на Канарах?» Том медленно поднял голову. «Энн больше нет, - сказал он заплетающимся языком, и его глаза наполнились слезами.

На Канарах Энн упала и сломала ногу. Неделю она пролежала в их с Томом испанском доме. А потом умерла. Никакой возможности перевезти тело Энн в Англию не было, пришлось её кремировать в Испании и везти на родину прах в урне.

Бедный Том с тех пор будто поселился жить в «Тополях». В какое бы время недели и дня мы ни заглядывали в паб, Том сидел на высоком стуле у стойки бара. Ближе к вечеру его лицо приобретало малиновый оттенок и речь становилась невнятной. Завсегдатаи паба относились к Тому с пониманием. Они бережно провожали дважды вдовца до порога, когда он уходил домой неровной походкой.


 Немного о пабных напитках, еде и занятиях

Англичане ходят в паб не только для того, чтобы выпить, но ещё и чтобы поесть, пообщаться друг с другом и поиграть в традиционные игры. Например, в уже упомянутую викторину, в дартс или бильярд. В пабы ходят компанией, здесь отмечают Рождество, Новый Год и семейные торжества. По воскресеньям в середине дня в пабах-ресторанах и пабах-тавернах бывает особенно многолюдно. По заведённой издавна традиции пабы по всей стране в это время неизменно готовят Sunday roast, воскресный обед с ростбифом, овощами и знаменитым йоркширским пудингом. На калорийную трапезу приходят целыми семьями от мала до велика, и яблоку в пабах бывает что негде упасть.

Не питая пристрастия к еде вообще, а к английской кухне в частности, профессор Солнцев очень не любил питаться в общественных местах. Поэтому, за редким исключением, в пабах мы в основном потребляли жидкие продукты. Солнцев пил разливное светлое пиво, коего в каждом пабе всегда предлагается на выбор несколько сортов. Иногда профессор пробавлялся рюмкой-другой хорошего виски. Я попивала когда классическое пиво, когда английский эль, а когда вино или ликёро-фруктовые коктейли. О чём не могло быть и речи, так это о том, чтобы пить в пабах водку. Потому что в английских пабах продают ненастоящую водку и подавать её правильно не умеют. Конечно, в барной витрине вы непременно сможете узреть и заказать напиток под названием «водка», да только он вряд ли будет крепче, чем тридцать семь градусов. И подадут вам эту насмешку над великим русским напитком в разбавленном виде.

Как-то мы повели в паб на ужин наших гостей из Москвы. Как и принято у нормальных русских при встрече, мы заказали к столу графин с поллитрой водки. «Это невозможно, - отрицательно закачал головой официант. - Водку вы можете заказать только порционно, в рюмках по тридцать грамм». «Ну хорошо, а есть у вас какой-нибудь кувшин?» «Есть». «Тогда налейте нам в кувшин двенадцать рюмок водки, чтобы получилось три порции на человека». Официант исчез, недоумённо пожимая плечами. Через двадцать минут он вернулся с огромным кувшином, наполненным жидкостью и доверху набитым мелкими кубиками льда. «О нет, что же вы наделали! - удручённо воскликнула я – Разве мы просили водку со льдом?! Принесите нам, пожалуйста, нормальную, чистую водку!»  С ещё более озадаченным видом официант унёс кувшин на кухню. Вылавливание льда из тридцатисемиградусной водки заняло у него ещё минут двадцать. В итоге встречу с русскими друзьями мы отмечали ледяной водой со слабым привкусом водки.

Какая бы публика нас в пабах ни окружала, представители низших или высших слоёв английского общества, её всегда отличала одна общая черта. Там, где англичан собирается больше одного человека, они говорят без умолку. Разница только в громкости разговоров, которая у рабочего класса в разы больше, чем у аристократов. «Как можно так трещать без остановки, о чём они всё время говорят?», - не уставал изумляться экономный на слова Солнцев. Желая просветить профессора о застольных темах английских бесед, я напрягала слух и старательно прислушивалась к речам за соседними столиками. И в очередной раз удивлялась тому, что я не в состоянии уловить сквозной смысл посторонней английской речи несмотря на моё, как мне часто льстят, блестящее знание языка. Бессмысленные обрывочные реплики на не связанные между собой темы – всё, что мне удавалось понять.

Спасибо писательнице Кейт Фокс, и здесь утешившей моё задетое самолюбие. Во-первых, «Англия, без сомнения, нация сплетников», говорит она. Сплетничают представители всех классов, сословий и полов. Сплетничают о дальних родственниках, сослуживцах, шоу-звёздах, известных лордах и членах королевской семьи. Куда уж мне уловить все эти местные реалии. Во-вторых,  объясняет Кейт Фокс, в пабе монолог на одну и ту же тему в течение пяти минут иногда может быть расценен как признак излишней серьезности. Разговоры зачастую носят тот же характер, что и сеансы спонтанных ассоциаций у психотерапевта, протекая по замысловатому руслу, имеющему множество резких беспорядочных ответвлений. Реплика о погоде может спровоцировать короткий спор о футболе, в связи с чем кто-нибудь выскажет догадку о судьбе персонажа какого-нибудь телевизионного сериала, что приведет к обсуждению текущего политического скандала и так далее... Куда уж мне за всеми этими ассоциациями угнаться. Я лучше продолжу чтение книги.

В английских пабах я читала книги. В глазах местной публики странная русская мадам с толстой книжкой под мышкой, наверняка, выглядела весьма причудливо. Если что англичане в пабах и читают, так это газеты. В любом пабе нет-нет да увидишь одинокого джентльмена, сидящего за отдельным столиком, надёжно прикрывшись от посторонних глаз большекрылым разворотом печатной простыни.

Пенсионер Солнцев не ходил на работу и, сидя дома, только и делал с утра до вечера, что читал книги. В паб он приходил, чтобы отдохнуть от этого напряжённого занятия. А для меня пабное время было единственной возможностью для ежедневного чтения книг. Потому что в остальное время я работала или занималась домашним хозяйством.

В числе многих прочих книг меньшего объёма, в английских пабах я прочла двухтомник мемуаров Коровина, «Анну Каренину» Толстого, «Историю английского народа» Черчилля, «Курсив мой» Берберовой, «Белую голубку Кордовы» Рубиной, «Биографию Солженицына» Сараскиной и, страшно подумать, «Архипелаг Гулаг» Солженицына. От корки до корки полное издание «Архипелага...» в одном томе на тысячу двести страниц. Что и говорить, чтение это было не совсем пабное. Но настал такой момент в моей жизни, когда эту книгу Солженицына прочесть было абсолютно необходимо, а больше читать было негде и некогда.

Спасибо британским пабам, подарившим нам столько приятных и полезных возможностей. Для градуса, для отдыха, для самообразования. Для полного, и в то же время безболезненного погружения нас, иностранцев, в британскую действительность.


 Каково нам теперь без пабов