Получение британского гражданства было предпоследним этапом на пути нас, русских, к обретению свободы передвижения по миру без унизительной необходимости добывать визы на въезд в страны капиталистического мира.
Последним этапом на этом пути являлось приобретение британских паспортов. Казалось бы, это уже не больше чем формальность, ведь на руках у нас свидетельства о гражданстве. Формальность, которую вынужден преодолеть любой коренной житель туманного Альбиона, имеющий планы по пересечению границ своей страны.
Однако выяснилось, что для получения паспорта недостаточно просто заполнить анкеты, приложить к ним необходимые метрики и фотографии и доставить все это куда следует. Необходимо еще найти человека, который является британским подданным и готов расписаться в твоем заявлении на паспорт под утверждением, что он знаком с тобой не меньше трех лет и удостоверяет твою личность. Этот же человек должен подписать с тыльной стороны одну из двух твоих фотографий, приложенных к анкете на паспорт.
Окей, мы такого человека нашли и он поставил на наших заявах все необходимые подписи. Но оставалась еще одна заковыка. По местному закону, каждому совершеннолетнему британцу, желающему обзавестись паспортом, надо непременно пройти некую аудиенцию с представителями власти на предмет так называемой идентификации (identification interview). То есть, власти должны убедиться, что человек, заявленный в анкете на паспорт и изображенный в фотографии – действительно тот, за кого себя выдает, а не подставное лицо, пытающееся приобрести поддельный паспорт. Причем, чтобы в этом удостовериться, властям недостаточно вызвать заявителя на паспорт к себе «на ковер» и просто посмотреть в его честные глаза и сравнить с изображением на фотографии, приложенной к паспортной анкете. Нет! Еще предусмотрено получасовое собеседование с глазу на глаз, на котором представитель органов власти будет задавать различные вопросы и пытаться выяснить, не путается ли человек в показаниях. В интернете мы нашли немало рассказов о том, какие вопросы могут быть заданы и как лучше себя вести, чтобы британские власти не заподозрили у тебя никаких криминальных намерений. От обширного списка вопросов мы пришли в легкое замешательство. Самые простые из вопросов – это те, на которые ты уже ответил в анкете на паспорт, а именно твои ФИО, адрес, сколько лет по этому адресу проживаешь, ФИО твоих родителей, где они родились и когда поженились. Хотя на вопросы о родителях, которые в случае Владимира Николаевича давно почили в бозе, у нас был бы большой риск запутаться при ответе, так как дату женитьбы его родителей нам пришлось выдумать, и вспомнить мы уже не могли, то ли мы в анкете написали, что они поженились в мае 1937-го года, то ли в сентябре 1939-го, то ли когда еще.
Мы с профессором втайне очень надеялись, что нас освободят от прохождения этой экзекуции, ведь для нас британские паспорта не будут первыми: к анкетам мы приложили свои российские загранпаспорта, с которыми в Великобритании мы прожили уже больше шести лет и неоднократно пересекали британские рубежи. Но на всякий случай к нашим анкетам я приложила письмо, объясняющее некую трудность нашего положения при прохождении идентификационного собеседования с властями с глазу на глаз на английском языке. А трудность эта заключается в том, что Владимир Николаевич Солнцев-Эльбе в прошлом перенес рак горла и операцию по удалению голосовых связок. Голоса у него нет, и по сей причиние по-английски он хорошо разговаривать не научился, так что если вы, дорогие британские власти, все же посчитаете нужным вызвать сего господина на собеседование, то нужен будет переводчик. При этом господин Солнцев-Эльбе и на своем родном языке говорит шепотом и с трудом, и потому нет гарантии, что переводчиком будет понят.
Несмотря на наши надежды, в означенный час нам обоим по почте пришли письма с приглашениями на собеседование. По указанным в письме телефонам нам предлагалось позвонить и забронировать время и место прохождения процедуры.
Я позвонила. Забронировала собеседование на ближайшую субботу в середине дня для нас обоих. И тут же добавила, что, как я указала в приложенном к анкете письме, у Владимира есть проблема с прохождением собеседования в предписанном формате, так как у него дырка в горле и недостаточное знание английского языка, и ему как минимум нужен будет переводчик. На что английская девушка в телефоне скучным голосом ответила, что в подобные детали она вдаваться не уполномочена, и первый сеанс обязательно должен состояться с паспортным офицером на английском языке. И только если офицер удостоверится, что заявитель на паспорт не в состоянии собеседоваться на английском языке, то его отправят домой и он должен будет опять записываться на повторное собеседование, на которое к нему, быть может, пригласят переводчика. «Но позвольте», - сказала я, - «Ведь это же бессмысленная трата вашего и нашего времени. Ведь во всех ваших инструкциях вы требуете, чтобы вас уведомили заранее, если у заявителя на паспорт есть особые обстоятельства при прохождении индефикационного интервью». Английская девушка попросила меня подождать, она уточнит в вышестоящих инстанциях как здесь следует поступать. В телефонной трубке долго играла музыка, затем девушка прорезалась вновь и еще более скучным голосом сообщила, что никаких дополнительных инструкций она не получила, и господин Солнцев-Эльбе должен пройти собеседование в предписанном формате на английским языке.
Следующие несколько дней я потратила на переговоры со службой горячей линии, телефонный номер которой любезно указан в приглашении на собеседование на тот случай, «если у вас есть вопросы и проблемы с прохождением собеседования». Британские консультанты на том конце провода всякий раз впадали в какой-то ступор и надолго переводили телефонную связь в режим ожидания, очевидно, с кем-то в очередной раз совещаясь. Мне в ухо играла музыка, затем они возвращались либо с тем, что ничего не поделаешь, надо господину Солнцеву идти собеседоваться по-английски, либо предлагали позвонить по другому номеру. Я не сдавалась и упорно звонила по очередному телефону, и в конце концов мне посоветовали отменить собеседование Солнцева и ожидать дальнейших инструкций от властей. «Вам позвонят, ждите».
Между тем, настал день моего собственного собеседования с британским «паспортным столом». Это оказалось не так уж больно и страшно, но вопросов мне было задано немерено, и иные из них меня просто изумили. «В каком банке у вас счет?», «В каком банке у вас кредит на дом?», «Кем и где вы работаете?», «Зачем вам нужны паспорта?» и так далее. Какое отношение все это имеет к идентификации моей личности на предмет получения местного паспорта, было непонятно. Ну и ладно, ответила на все вопросы и благополучно идентификацию прошла.
Дома профессор устроил мне небольшой скандальчик. «Ты, - говорит, - совсем меня за придурка держишь. Я что, не в состоянии английским клеркам ответить кое-как на несколько примитивных вопросов? Да и вообще, я как-только им шептать начну, они сами поймут, что не надо меня больше мучать, что я – это я, и прекратят допрашивать». Солнцев потребовал, чтобы я записала его на интервью, не дожидаясь звонка от властей по его вопросу. Я пыталась ему объяснить, что дело не в том, что он не сможет ответить на примитивные вопросы, а в том, что он вряд ли их сможет понять. И не стоит надеяться на то, что англичане, которым свойственно всегда и везде в отключенном состоянии мозга следовать инструкциям сверху, какими бы бессмысленными эти инструкции не были, - вряд ли стоит надеяться на то, что англичане вдруг включат голову и отпустят Солнцева с миром, не устраивая ему получасовой допрос с пристрастием. Владимир Николаевич моим доводам не верил и настоял на собеседовании, которое мне в конце концов пришлось для него забронировать.
Только после этого наконец раздался звонок от властей, сообщивших, что по состоянию здоровья Владимир Солнцев-Эльбе может быть освобожден от идентификации. Но для этого нам нужно послать по надлежащему адресу соответствующее письмо, завизированное лечащим врачом. Интересно, почему властям потребовалось три недели, чтобы разъяснить нам, что такой вариант возможен? И сколько времени нам придется добывать письмо у врачей, и сколько затем ждать положительного решения вопроса властями, прежде чем Солнцеву изволят сделать паспорт? А между тем, имея в планах поездку в ближайшие недели в Европу, мы совсем не хотели бы, чтобы прибытие наших британских паспортов задерживалось. В общем, мы решили, что Владимир Николевич Солнцев-Эльбе все же попытается пройти идентификацию на английском языке, на котором он говорить абсолютно не умеет.
Итак, мы отправились на идентификацию Солнцева-Эльбе британскими паспортистами. По дороге я «натаскивала» Владимира Николаевича на первые три вопроса, которые ему непременно будут заданы прежде всего. Попросят назвать имя так, как оно заявлено в анкете на паспорт. Затем потребуют «проспеллинговать» это имя, то есть произнести его по буквам. Затем попросят произнести адрес проживания. Далее могут спросить все что угодно, и нет никакого смысла «натаскивать» на возможные варианты, потому что надежды все равно очень мало, что Солнцев поймет, о чем его спрашивают. Одна надежда на то, что ответов с трудом говорящего даже шепотом профессора на три первых вопроса будет достаточно, чтобы его идентификация состоялась. Если же упорные англичане и дальше будут допрашивать, то решили, что тогда Солнцев станет на все вопросы отвечать одну фразу, которую он очень хорошо умеет произносить, потому что с давних пор заучил ее на крайний случай: “My wife disappeared”, что означает «Моя жена исчезла». Для пущей убедительности профессор станет заглядывать под стол и беспокойно озираться по стронам, как бы разыскивая «пропавшую» жену. Тогда, может, итервьюер поймет, что дело дрянь, и прекратит бессмысленную экзекуцию.
Паспортные служащие встретили нас приветливо. Кажется, что в результате моих недавних телефонных звонков они были в теме и ожидали, что к ним придет джентльмен с дыркой в горле. По прохождении вводной части в предбаннике паспортисты поинтересовались у меня, насколько плохо у мистера Владимира с английским языком. «Знаете, - ответила я, - по части чтения на английским языке у Владимира даже лучше чем у меня. Он, видите ли, отставной professor московского университета, он очень умный и постоянно читает научные книжки на английском. Но с разговорной речью неважно из-за проблемы с голосом, так что вы уж примите это, пожалуйста, во внимание». «Ноу проблем, - ответили британские чиновники, - все будет окей!»
Появился интервьюер-дознаватель, пожилой англичанин высокого роста, грузноватый и сутуловатый, светлые волосы острижены бобриком, штаны как будто подрезало электричкой. Располагающий такой к себе дядя, с виду не цербер. Он ласково с нами поздоровался, пожал нам руки и пригласил Владимира пройти в комнату для собеседования. Я осталась сидеть в зале ожидания, не сомневаясь, что через пять минут все закончится. Но проходит десять, пятнадцать, двадцать минут, и я начинаю изумляться, как беседа может так долго длиться с человеком, который не понимает языка. Наконец из недр допросного пространства появляется солнцевский интервьюер и просит меня зайти в комнату.
Я застаю Солнцева нахохленно сидящим на стуле перед столом интервьюера. У профессора абсолютно замордованное выражение лица зеленого цвета. Дознаватель садится за стол с другой стороны и умиленным голосом сообщает мне, что «Vladimir did well!». То есть, «Владимир справился отлично!» . Далее англичанин поясняет, что он с Владимиром уже почти закончил, вот только на несколько вопросов он так и не смог получить от Владимира ответ. Может, я помогу перевести? Валяйте, как бы небрежно соглашаюсь я.
Усердный дознаватель вперяет взгляд в монитор своего компьютера и вопрошает:
- Какой у вас почтовый индекс? Когда состоялась церемония вручения вам свидетельства о британском гражданстве? Кто подписал вашу фотографию в анкете?
Поняв, наконец, с помощью моего перевода, суть этих немудреных вопросов, Владимир, с трудом вышептывает ответы на свистящем английском. Англичанин опять с умилением повторяет, что Владимир «отлично справился», объявляет идентификацию успешно состоявшейся и отпускает нас подобру-поздорову.
Покинув паспортный стол, первые минут пятнадцать Солнцев потрясенно молчал. Потом сообщил, что чувствует себя изнасилованным.
«Ты знаешь, сколько мне этот тип всяких вопросов задавал? А я никак понять не мог, чего он от меня хочет! Он постоянно заглядывал в свой компьютер, будто идя по какому-то списку. Потом перегибался ко мне через весь стол и трубным голосом задавал очередной вопрос. А я, чем громче англичанин говорил, тем меньше его понимал! У этого старикана произношение какое-то утробное, все слова сливаются в один непрерывно гудящий звук! Он что меня только не спрашивал! Что-то про моих родителей, я не очень понял что, но сказал ему на всякий случай, как моих родителей зовут. Потом, по-моему, про сестру мою что-то спросил, но я не понял что. Потом что-то меня спросил, кажется, про церемонию британского гражданства, я опять не понял, что он спросил, но на всякий случай ему попытался сказать, что я с женой сфотографировался на фоне портрета английской королевы! Потом он почему-то спросил меня про сад в нашем доме. Кажется, англичанин хотел знать, что у нас в саду растет. Я хотел ему ответить, что у нас в саду растут кусты, но забыл слово «кусты» по-английски. Тогда я вспомнил слово «дерево», и сказал, что у нас в саду дерево растет... Потом я еще вспомнил слово «трава» и сообщил англичанину про траву. Ему про траву мой ответ, кажется, очень понравился, потому что он радостно стал повторять «oh, grass, yes, yes, grass!». Англичанин еще почему-то, кажется, про гараж в нашем доме спрашивал. Зачем ему про гараж-то наш знать, или я не так понял? Еще спрашивал, где жена работает, и еще что-то спрашивал... я чуть с ума не сошел от его идиотских вопросов!»
Что же, английскому дознавателю тоже пришлось несладко, так как и он мало разумел из того, что отвечал ему Солнцев. Профессорский свистящий шепот и на родном наречии не всякий соотечественник разобрать может с непривычки, что уж говорить про иностранную речь.
Дядя-идентификатор оказался не злодей и не нацист. Он просто старательно делал свою работу, следуя букве инструкции от «а» до «я». И успешно довел это нелепое интервью до конца, призвав на помощь меня. Вопреки инструкции, ибо, строго говоря, родственникам запрещается присутствовать на процедуре идентификации, тем более выступая в качестве переводчика.
И слава богу, что англичанин с русским профессором не очень хорошо слышали друг друга. В какой-то момент во время собеседования Солнцев не придумал ничего лучшего, как заявить примерно следующее: «Нам вообще-то ваши британские паспорта не очень нужны, ведь мы подумываем в Россию вернуться». Если бы понял англичанин-идентификатор хоть что-нибудь из этого заявления, то у нас могли бы и проблемы возникнуть с только что полученным британским гражданством. Потому что одним из непременных условий его получения была наша подпись под заявлением о намерении проживать в Великобритании на постоянной основе.
Свободное копирование
