Я почувствовала, что у меня должен быть ребенок в то время, когда Саша уезжал в командировку в свой Днепропетровск, а я заболела ангиной и не ходила на работу.
Сначала я еще надеялась, что все будет хорошо. Мы поженимся, у ребенка будет отец, и мне не надо будет ломать голову над тем как суметь перевестись, уехать. Просто так уволиться я не могу, пока не кончился срок обязательной отработки, нужно разрешение, уважительная причина. Но и жить с ребенком в общежитии и продолжать работать с Сашкой в одной лаборатории я не смогу.
Когда мы в первый раз отправились в ресторан, Сашка предупредил, что не надо этого, чего я так боюсь, когда один мучается и второй из-за него тоже, имея в виду беременность. Женится на мне он только тогда, когда у нас все будет хорошо. Ну а если не будет хорошо, тогда и не женится? Я ответила, что как раз этого не боюсь, и что бы ни случилось, я никогда не буду заставлять его становиться моим мужем. Больше к этой теме мы не возвращались. Я действительно не хочу женитьбы только из-за ребенка, слишком хорошо помню дневники отца, отношения между родителями и Володькино «так получилось». Но неужели я совсем безразлична ему?
Он приехал больше чем через две недели. Холодный взгляд, неприступный вид – чужой, незнакомый человек. Что ему до моих печалей? Шевельнулась подлая мыслишка, что еще не поздно избавиться от ребенка, никто и знать не будет. Плакала по ночам от жалости к себе, к родителям, к будущему ребенку. Вправе ли я лишать ребенка отца? Вот он еще только зарождается во мне, какой-то комочек белка, но уже дает о себе знать приступами тошноты, приливами крови, и он всю жизнь будет со мной, еще до своего рождения, против своей воли, поставленный мной в особое положение по сравнению с остальными детьми. И найдутся, конечно, «добрые души», которые поспешат сообщить ребенку, что отца у него нет, и не было.
А самое страшное, если я не выдержу все это, и будет новый приступ депрессии. Сейчас снова бессонница, стремление к уединению и мысли о том стоит ли жить, если жизнь впереди так трудна и безотрадна.
Не надо, ну не надо так много думать обо всем этом! Если сидеть и думать как, какой ногой, и в какую сторону надо ступить и хорошо ли это получится, ты никогда никуда не пойдешь и не дойдешь. Так что будь добра сбросить с себя всю эту хандру, приди завтра на работу бодрая и веселая, улыбнись Саше как ни в чем ни бывало, пошути с девчатами, составь, наконец, эту невероятную программу для Вадима Борисовича. А через неделю поедешь, как собирались, с Таней Батениной в Киров, там встретишься и поговоришь с Галкой Степновой. Галя в это время проходила интернатуру в Кирове, ее муж учился в политехническом институте в Перми, а на свадьбу их я не попала, потому что письмо с приглашением украли из почтового ящика, письма у нас пропадали частенько. В мае побываешь дома, а потом возьмешь отпуск и займешься оформлением всех этих дел. А ребенок пусть растет похожим на Сашку, веселым и неунывающим.
Все-таки я сказала ему. Не помню, с чего начался этот разговор в лаборатории, в котором я обмолвилась, что я все равно скоро уеду отсюда. Саша заинтересовался: «Как, каким образом?»
Высокий козырек лабораторного стола отгораживал нас от всех, его сосед по рабочему месту Валера отошел, мы говорили с глазу на глаз. Он продолжал настаивать:
- Так как же?
- У меня ребенок должен быть. Твой, между прочим.
- Ты серьезно?
- Да.
- Но я не могу быть твоим мужем, я женюсь.
Больно ударило по сердцу, исчезли остатки последних надежд, но внешне я постаралась не подать вида.
- Женись, пожалуйста, кто тебе мешает.
Тогда он стал горячо убеждать меня не делать этого. В командировке он встретил девушку, с которой дружил еще в институте, они были в ссоре, сейчас помирились, хотят быть вместе, он очень любит ее, но она никогда не простит, если узнает о ребенке.
- Не беспокойся, ничего она не узнает.
И снова поток слов, красноречия ему не занимать. Какие только доводы он не приводил, наверно разумные. Приходил ко мне после работы, продолжал убеждать. Был момент, когда я почти поверила в искренность его отчаяния, пообещала сделать все, как он хочет. Но потом поняла, что это выше моих сил, мне легче убить себя, чем этого ребенка.
Нет, нет и нет! Ты можешь говорить что угодно. Сама я буду поступать так, как хочу, как могу. Женись, уезжай, привози ее сюда, делай что угодно, я ничего не требую от тебя, не требуй и ты от меня. Пусть мне сейчас плохо, пусть мне будет еще тяжелее, но в тысячу раз будет хуже, если я соглашусь на то, что ты предлагаешь. Я для тебя сейчас досадная деталь, омрачающая твое счастье, всегда такая покорная и вдруг почему-то заупрямившаяся. Ты ведь меня совсем не знаешь, да и не хочешь знать. Я не хочу тебе зла, не хочу делать тебя несчастным, не хочу разыгрывать из себя какую-то жертву, я просто не могу иначе. Иначе вообще не стоит жить.
Свободное копирование
