3 ноября 1968
Спокойно, Федя, спокойно! Не суетись, не дрожи. Посиди потихоньку и подумай, что к чему. Вчера приходят двое молодых людей, он и она, и предлагают меня на устный журнал… Я говорю, у нас есть-де комс. организация, они мне — нет, мы хотим Вас одного, если хотите, можете прихватить кого-нибудь, а вообще мы приглашаем вас одного — вы пойдете под рубрикой — «Наши любимые актеры» — (Я испугался, обрадовался и задрожал. Мне ужасно захотелось выступить под такой рубрикой, я мечтал о ней всю жизнь, можно сказать, и вдруг — я только подумал приготовиться к сольному выступлению, а меня уже зовут.) Я говорю: — Я никогда не выступал подобным образом, чего же я буду вам показывать.
— Ну как, ведь выступают же актеры, рассказывают о своей жизни, как они работают, случаи из съемок в кино и пр., потом почитаете что-нибудь, споете.
— А долго я должен занимать народ?
— Минут сорок…
— Да что вы, Господь с вами, что я буду делать 40 минут…
Но в общем согласился, взял телефоны… Вечер. «Вот и ко мне пришла слава», как говорит наш друг Фоменко. Увидят и в Б. Истоке, и в Междуреченске, и в Паутово — вся моя родня увидит. Отец обязательно за бутылкой пошлет мать. Пустячок, а приятно. И в Выезжем Логе, и в Дивногорске увидят и вспомнят нас. Как только они вспомнят, каким словом, когда, собственно, фильм посмотрят.
Собрание сегодня отменили, на что мы с Зайчиком обиделись и пошли в кино «Доживем до понедельника». Ребятня хорошо играет, они взрослым — режиссеру и артистам — сто очков дают, стыдно за взрослых. Может быть — это и есть главная мысль авторов, тогда они свою задачу выполнили.
Я вспоминаю… что никогда не решал дилеммы «Кем быть», я всегда знал, с рожденья, т. е. с того дня, как я стал помнить себя, что я буду артистом, вернее, что я есть артист, меня называли так взрослые… я пел… чего-то изображал, читал на память стихи… Но в отличие от своих сверстников, которые делали то же самое, а может быть, и лучше, в отличие от них я был профессионалом, потому что брал мзду за свою работу, в то время, как они были всего лишь самодеятельностью, потому что делали все за так или, в лучшем случае, за подарки, аплодисменты. Я же заранее договаривался об оплате выступления… (На полях: Время было тяжелое, шла война…) Мать уходила в поле, привязывала меня на крыльце за ногу… оставляла только воды и поесть чего-нибудь… Ну конечно, за мной добрые люди присматривали, те, кто не мог воевать и работать… Я сидел на крыльце и от скуки зазывал к себе народ. А как зазову, требую показать, чего он мне даст за мой номер. (Мне иногда и не хотелось, был не в настроении, но надо было — народ платит, смеяться хочет он — я это, конечно, не понимал, но догадывался.) И мне давали, кто яйцо, кто стакан молока… кто пирожок какой… конечно, не мое искусство восхищало, трогало время — маленький мальчик, которого не с кем оставить, да сам зарабатывает кусок хлеба… Я пел песню, уж не помню какую, в ней были слова…
…Мама будет плакать, слезы проливать,
А папа уедет на фронт воевать…
Эй, эй, герой, на разведку боевой.
Так оно и было, папа воевал, а мама проливала слезы и работала, а я хоть и был совсем еще не большой человек, но уже был профес. артистом, каким и продолжаю быть. От чего пошел, к тому и пришел… работаю… кормлю семью…
Свободное копирование
