Канонада не утихала до самого утра, она то замедляла темп огня, то усиливалась. До утра мы не сомкнули глаз. Утром радио нам сообщило, что ожесточённые бои идут по всей западной границе от Чёрного до Баренцева моря. Далее передали перечень оставленных населённых пунктов, куда входили и города, и крупные железнодорожные узлы. Фашисты шли по Молдавии, Украине, Белоруссии, Прибалтике. Радиовещание прекратило транслировать музыку, передавали только сводки Совинформбюро и призывы повышать производительность труда, разоблачать вражеских лазутчиков, шпионов. Мы, мальчишки, воспитанные на произведениях Гайдара, приняла эти призывы непосредственно к себе. Стоило на улице появиться человеку в шляпе и очках, к тому же если он ещё на наших глазах что-то записал в блокнот, мы его «вели», пока не сдавали милиционеру. Райкомы комсомола создавали бригады борьбы с диверсантами. Нам в эти бригады дорога была закрыта — не доросли. На базе жилищных кооперативов во дворах назначались уполномоченные, которые отвечали за светомаскировку, переоборудование некоторых квартир под бомбоубежище, очередную посылку жильцов на рытьё окопов, противотанковых рвов и прочих инженерных сооружений. На эти работы брали ребят с 15 лет. Я с братом был зачислен вместо матери, которая не могла оставить больного ребёнка. Прошло несколько дней войны, и мы впервые над городом увидели вражеский самолёт. Это была транспортная машина. Шла на очень малой высоте, как бы хотела своими крестами на крыльях нас напугать. Вокруг самолёта рвались снаряды, а он шёл как ни в чём не бывало. Пройдя над Пересыпью, портом, он улетел в Бессарабию.
По утрам к Ярмарочной площади подъезжали автомашины, мы погружались, и нас вывозили за город рыть окопы. Иногда небольшую группу оставляли на площади для работ по строительству бомбоубежищ в сквере, который проходил мимо площади. Когда мы работали в поле за городом, над нами всё чаще и чаще появлялись вражеские самолёты. Военные, которые руководили строительством, давали команду «Воздух!», и мы все ложились на землю. Самолёты пролетали над нами. Не видеть нас они не могли, но у них были другие задачи, и мы их не интересовали. Над жителями Пересыпи нависла угроза затопления. К пригороду подходили два лимана — Хаджибеевский и Куяльницкий. Уровень их вод был намного выше уровня равнинного пересыпского плато. Высокие дамбы удерживали воды в чашах лиманов. Дамбы охранялись батареями зенитных орудий. Однако противник и не стремился затапливать Пересыпь, так как при взятии города это была бы добавочная работа по форсированию водной преграды. В городе появились беженцы из Бессарабии. Они бежали от немецких и местных нацистов, которые без суда и следствия убивали неугодных. Беженцам удалось убежать без документов, денег, одежды. Жители города чем могли, помогали, однако беженцы в Одессе не оседали и убегали дальше. Всё чаще и чаще в городе стали появляться умалишённые. Эти бедолаги ничего вообще не понимали. Их оккупанты выгоняли из больниц, лечебниц и они уходили в разные стороны в поисках пищи.
Из деревни Ширяево приехал отец на попутной машине. МТС выделила две автомашины для доставки в деревню продуктов питания. Отец должен был обеспечить загрузку машин. За несколько минут разговора с матерью они приняли решение, что наша семья должна выехать в деревню, где жизнь была спокойней и несколько безопасней. Гружёные автомашины и отец с ними приехали, когда начало смеркаться. Шофера нервничали. До наступления темноты нужно было отъехать подальше от города, где столкновение со встречной машиной было менее вероятно. Все понимали, что ночью придётся ехать без света. Два чемодана с летней одеждой и бельём, два узла уже стояли в полной готовности к погрузке. Время нам было отпущено, чтобы навесить на дверь замок. Ключи отдали бабушке. Она жила в соседнем дворе, в деревню ехать отказалась и сказала, что присмотрит за нашей квартирой. Схватив два чемодана, отец побежал к воротам, где стояли машины, мы с братом потащили узлы, мать взяла сестрёнку и быстро пошла за нами. По дороге к воротам мне показалось, что мать мне что-то сказала. Я повернулся к ней. Она шла и плакала, и что-то причитала. Нас усадили в кузов, отец и мать с сестрёнкой сели в кабины, и машины рванули в темнеющую даль.
Когда выехали на грунтовую полевую дорогу, было уже совсем темно. Шофера откинули ветровые стёкла, чтобы лучше видеть изъяны на дороге. Единственным источником света была луна. Машины бросало на дороге, как мячики. Ящики и мешки прыгали на ухабах, перемещались всё ближе к заднему борту, сильнее сжимая нас. С кузова автомашины мы видели то с одной стороны, то с другой огненные стрелы трассирующих пуль зенитных пулемётов. Через пять часов мы спустились в ложбину и уже были в знакомом нам селе Ульяновке. Переехав мост через реку Куяльник, мы заехали в село Ширяево, где прожили счастливых два довоенных года. Через пару минут мы остановились у дома, в котором мы должны были ждать конца войны. Однако люди предполагают, а Бог располагает. В данном случае Всевышний решил всё вопреки предположениям и желаниям. Мы сняли с кузова наши узлы и чемоданы и внесли их в выделенную нам комнату. Мать быстро соорудила каждому постель. Выпив по кружке молока с хлебом, мы легли спать. Тишина была необыкновенная. За месяц ежедневных артиллерийских канонад зенитных орудий, которые гремели в ушах даже тогда, когда пушки молчали, эта тишина пугала. После тяжёлой дороги сон пришёл мгновенно.
Свободное копирование
