На фото: Одесса, Пересыпь, Ярморочная площадь дом №174 (после войны №100). В этом доме я пожил всего три года, но с ним связаны очень многие эпизоды моей жизни и жизни людей, которые упомянуты в моих воспоминаниях. По данным воспоминаниям на месте автозаправки был водопой с большим медным корытом для воды, видны ворота, через которые не могла заехать во двор ни одна грузовая автомашина.
Начался учебный год. Конечно, эта школа не была похожа на сельскую. В четвёртом классе каждый предмет преподавал другой учитель. Среди преподавателей я встретился с моим учителем Терлецким, который преподавал у нас математику после окончания учительского института. Прежде, когда я занимался во втором классе, к концу учебного года его прислали к нам в Ватерлоо учителем второго класса. Остальные преподаватели были с педагогическим образованием. Школа мне очень нравилась. В особенности меня восхищали спортзал, лаборатории, комната юннатов. Я стал членом кружка юннатов и сдал свою коллекцию птичьих яиц, которую я собирал всю свою сельскую жизнь. Всего яиц было более ста видов, от соловьиного до яйца дрофы. Да, в городе жизнь отличалась от сельской, хотя район Пересыпи совсем городским считать было нельзя.
Да, здесь в каждом дворе была водопроводная колонка, но о воде будет отдельный разговор. А вот канализации здесь не было. На отгороженном участке двора, который назывался чёрным, находились туалеты с выгребной ямой и мусорным ящиком. Время от времени приезжали гужевые площадки и вывозили мусор. Также приезжали колымаги и забирали содержимое выгребной ямы. В это время жильцы дома заходили в квартиры и плотно закрывали двери. Хуже было с помойной ямой. Она была большая и чистилась один-два раза в год. Содержимое её выливали во двор. Вода уходила в землю, а ил оставался во дворе и подсыхал около недели. Затем приходили ассенизаторы, лопатами резали отдельные лепёшки и грузили на гужевые площадки и увозили их. Потом завозили чистый песок и посыпали двор. Всё становилось на круги своя. Все к такому образу жизни привыкли, и ни у кого не было никаких претензий А вот с водой, о которой ещё писал Пушкин, до сих пор были перебои. Вода из Буга подавалась регулярно, но водоводы, трубы по которым подавалась вода, лежали в солёной морской воде и очень быстро ржавели и выходили из строя. Поэтому утром часто приходилось искать работающие водопроводные колонки, чтобы принести пару вёдер воды. Как запасной вариант можно было купить воду на «водопое» по две копейки за ведро. Но это можно было делать, когда на водопое не поили лошадей и животных, которых гнали на бойню. Впоследствии здесь построили мясокомбинат.
Я по сельской привычке просыпался очень рано, и чтобы не мешать спать другим, выходил из квартиры. Захватив пару пустых вёдер, шёл на поиски воды. Двор был пустынный, один только дворник орудовал метлой и совком. На улице в это время было интересно. На базар съезжались крестьяне с окрестных сёл. На возах, гружённых всевозможными товарами – продуктами, горшками, корзинами (всё это делалось их руками) – важно восседали хозяева. Каких только транспортных средств здесь не было! Телеги, арбы, двуколки, грабарки, площадки и ещё какие-то, названия которым ещё не придумали, или я их не знал. Разнообразность тягловой силы не уступала своим разнообразием транспортным средствам. Здесь были нормальные лошади, были тяжеловесы-битюги, мулы, ослы, волы, коровы, а иногда появлялись и верблюды, которых мы раньше видели только в зверинце.
Сам рынок представлял собой подобие лагеря гуситов, о котором рассказывал нам учитель истории в школе. Внутри стояли прилавки под открытым небом. По периферии рынка плотными рядами стояли будки, торговавшие продовольствием и промтоварами.
Раньше всех начинали работать продовольственные торговые точки. Продавцы приходили и сразу же разжигали примуса, на которые ставили большие чайники с водой. К семи часам утра к будкам подъезжал грузовик из мясокомбината и выгружал ящики с пирожками и коробки с бульонными кубиками. Почти одновременно начинали подходить идущие на смену рабочие. Они покупали пару пирожков с горохом по 5 копеек или с печёнкой по 10 копеек и кружку бульона. Здесь же у будки завтракали и отправлялись на трамвайную остановку, спеша на на работу. Хочу заметить, что в пирожках с печёнкой было всё: и лёгкие, и селезёнки, потроха и головизна, одной только печёнки там не было. Однако этого завтрака людям хватало до обеда, до поры, когда из дома дети приносили им еду, а кому её не приносили, тех приглашали на обед заводские столовые, где за доступную цену можно было поесть. Всем за одну цену, всем одинаково, всем в одинаковых тарелках, на которых синей краской был нарисован ромб, а в нём трактор с большими шипастыми колёсами. На тракторе тракторист держал знамя, на котором было написано: «Общественное питание – под огонь рабочей самокритики!». Мне за всем этим очень интересно было наблюдать, но обязанность нужно было выполнять. Оббегав все окрестные дома, при удаче я набирал воду и нёс домой. Иногда, как я уже рассказал, воду покупал на водопое по две копейки за ведро.
Свободное копирование
