Зимой наш доблестный док стоял на рейде Мурманска и все обладающие небольшими способностями участвовали в концертах и разъезжали по всем гарнизонам. Наш старенький ЛАЗ бодро ехал по заснеженному, североморскому шоссе. Мы гордо именовали себя бригадой артистов Дворца офицеров поселка Роста. Раньше в каждой школе, институте, заводе обязательно были самодеятельные артисты, на это «выделяли» деньги и их надо было «осваивать».
В автобусе впереди сидел Николай Петрович, наш худрук, большой любитель «взять на грудь». Он никогда серьезно не напивался, но всегда был немного «под-шафе». Доходило до смешного. Петрович проводит занятие, дирижирует хором. Из двери выглядывает, кто то из друзей, и выразительно щелкает себя по горлу. Занятия немедленно прекращаются.
Наш руководитель сочинял песни. Есть изумительные стихи, прямо сердце останавливается:
Прощались мы, к старинной этажерке,
Ты молча, торопливо подошла
И эту голубую табакерку,
С дубовой полки бережно сняла.
И дальше , дальше, завораживающие стихи. Ну нельзя все стихи печатать, хоть и безумно хочется. Желающие найдут их в интернете. Петрович на эти стихи написал свою музыку. Очень хорошую музыку.
Меня он очень любил и называл « мой кристалл». Даже говорил, что пошлет на Московский фестиваль. Но послали другого, Вальку Фогельсона и он действительно был получше меня. Потом закончил консерваторию и уехал в Израиль.
На следующем сиденье сидел московский паренек Володя Филатов у которого брат прекрасно играл на скрипке в театре Ромэн. Володя был широко образованным парнем, прекрасно знающем поэзию « серебряного века». Частенько цитировал, чьи- то стихи:
Хороша земля под солнцем,
Когда коньяк опрокидонцем.
Говорить , говорил, но сам не пьянствовал.
Иногда мы с ним соревновались, кто лучше знает стихи, какие великие творения художников в каких музеях и тому подобное. Обидно, конечно, слегка, но он, как правило, побеждал.
Мы с ним ухаживали за Натэллой. Вообще то ее звали просто Нина, но так уж ей хотелось и в этом отличиться. Попеременно провожали ее домой, с обоими она с удовольствием целовалась, но в комнату не приглашала. Всё хотела выйти замуж за офицера. Впрочем мы быстро прекратили это занятие. Как то негигиенично. На наших концертах, она танцевала венгерский танец и когда короткая юбочка стремительно взмывала вверх, открывая хорошенькие ножки , все оголодавшие мореманы сходили с ума. Конечно на всех отдаленных гарнизонах, где мы выступали, она имела бешеный успех. Потом вышла замуж за какого- то каплея( капитан лейтенанта). и тот перестал пускать ее с нами. Бешено ревновал.
Была еще у нас хорошая певица, Стелла. Любила петь старинные песни, особенно эту: - Если б имела я десять сердец, все бы я Вам отдала.
Хорошо пела, задушевно, но такого бешеного успеха, как Натэлла, конечно не имела. И это так понятно. Вообще девица была с большим гонором, никого близко к себе не подпускала. Витя Феоктистов давно о ней вздыхал, да все бесполезно.
Он сидел рядом со мной, на последнем сиденье. Прекрасно играл на балалайке. Обычный балалаечный репертуар:» Светит месяц, светит ясный» и другие подобные песни.
Есть композиторы, которым только раз в жизни удавалось создать шедевр. Помните замечательную партизанскую песню:
На опушке леса старый дуб стоит.
И под этим дубом партизан лежит.
Он лежит не дышит, он как будто спит
Золотые кудри ветер шевелит.
Золотой багаж нации. Жаль, что молодые ее, как правило, не знают. Так она и лежит на полках, до той поры, когда не найдется достойнейший из достойных и снова ее исполнит. А что еще написал этот композитор, одной из концертных бригад, обслуживающих фронт?
В конце выступления Витя всегда играл чардаш Монти. Тоже несравненный танец. Кто, кроме музыковедов, знает остальные вещи Монти? А ведь он сочинил много всего. Но в памяти поколений его чардаш будет звучать до тех пор, пока будет существовать человечество. И как играл. Маленькая балалайка, этакий неказистый деревянный инструмент в его руках превращалась в божественный оркестр. В чардаше было все и тоска о Родине, и вихрь любви, и проникновенный танец. И какое- то блаженство захватило всех нас.
Сначала звенели серебряные колокольчики, потом возникала, какая то тревожная пауза, наполненная предчувствием чего то необыкновенного. И вот эта ожидаемая радость наступает, наступает… Это еще не восторг, не полное растворение в блаженстве, это тихий экстаз. Вопрос – ответ, вопрос –ответ, какой то необычный диалог. Причем один, более любящий заполняет все вокруг, поднимает вверх, вызывает желанный ответ. И , наконец, бурная пляска в которую вовлекаются все. Мелодия спросила и сама себе ответила и все дальше, все шире, все зажигательней, все виртуозней. И вот последний аккорд. Все замерло. Все мы оказались свидетелями и участниками чуда, которое совершил гений.
Пауза, затем взрыв аплодисментов, восторженных воплей. К Витюхе подбежали какие то люди, чтобы поближе посмотреть того, кто сотворил чудо.
Усталые, мы молча возвращались домой и вдруг по проходу быстро прошла Стелла, наша недоступная Стелла, взяла Витюху за руку и села рядом.
Мы старались не смотреть, чтобы не спугнуть это нарождающееся счастье, которое теперь принадлежало только им одним.
Свободное копирование
