Это было время вполне сытых семидесятых, самый их конец. Ещё были живы практически все колхозы нечерноземной полосы, деревни были обжиты и обитаемы, а на каждом крестьянском дворе помахивал хвостами разнообразный скот. То, что в те годы отсутствовало в деревенских магазинах, то есть мясо и мясные продукты, деревенским жителям было вполне по силам вырастить самим. И хотя с кормами всегда были проблемы, но народ исхитрялся, корма находил и для себя телят, поросят и прочую живность выращивал. А имеющие доступ к колхозному транспорту, водители и механизаторы, возившие колхозные корма, особенно во время осенней уборки, обильно обеспечивали себя, когда официально, на заработанный рубль, а когда и «под сурдинку», оставляя зерно в бункере комбайна, оставленного ночевать возле дома, или каким иным способом создавая кормовые запасы, которые затем вполне официально превращали в товарное мясо. Скотина по зимнему времени безвылазно стояла по дворам, а близко, совсем необычно близко вышли в ту зиму к деревням волки.
Это была самая морозная зима последних десятилетий, после которой вымерзли почти все сады Старицкого района. Осенью необычайно большой урожай яблок дал возможность многочисленным бабушкам сидеть с ведёрками у оживлённых людских мест в райцентре и продавать плоды из своих садов. Яблони всю свою силу отдали в том году обильным урожаем, а вот пережить зиму у них сил уже не хватило. Но обнаружилось это только на следующий год, ближе к лету. Пока же только сильные трескучие морозы, обильные снега да морозные ветры заставляли всех искать тепло или способ согреться. Наверное, в лесу в ту зиму прокормиться было сложно, вот и выходили в эти дни к нашей деревне стаи волков.
Я тогда приехал домой на выходные из интерната. Снега навалило много. Середину деревенской улицы трактором прочистили, но дорога то углублялась чуть ли не на полтора метра среди сугробов, то шла почти ровной площадкой с небольшими гребнями сдвинутого по бокам снега. Фонарь где-то одиноко горел вдалеке, не столько освещая улицу, сколько делая совсем тёмными ямы, в которые ныряла местами дорога. Такую картину я увидел, когда вышел на улицу, принести воды по маминой просьбе. Увидел эту картину не сразу. Сначала постоял, привыкая к темноте после яркого домашнего освещения. Отметил про себя, что обычно брехливые дворовые собаки необычно молчали. Они по вечерам всегда находили повод побрехать, поделиться своими собачьими новостями, а тут такая непривычная для раннего вечера тишина. Только слышно, как деревья около домов от мороза потрескивают.
И тут раздался вой. Сначала это был голос одного волка, потом к нему присоединилась ещё несколько, а потом как мне тогда показалось совсем близко раздались волчьи голоса с другой стороны деревни. Громкие волчьи голоса, все эти разнообразные подвывания чуть ли не со всех сторон внезапно вызвали неприятный холодок в животе. Даже на какое-то мгновение захотелось вернуться в дом, где тепло, светло и безопасно. Но нужно было принести воду, пройдя вдоль по улице метров пятьдесят. И хотя по обеим сторонам были жилые избы, но стояли они редко, между ними далеко проглядывались сквозь темноту заснеженные огородные участки, за изгородями которых, как очень хотелось надеяться, ну, никак не ближе, в самом то деле, и находились те самые волки. Пересиливая себя, мысленно убеждая, что в деревне мне, пятнадцатилетнему пацану волков можно не бояться, я вышел на дорогу и бодро зашагал до первой глубокой рытвины. И вот, в тот самый момент, когда мне предстояло через несколько шагов погрузиться в темноту, а края снежной траншеи оказались бы на уровне моих плеч, именно в этот самый момент …
… из темноты прямо перед моим лицом показалась большая лобастая голова, бесшумно вырастая мне навстречу!
Интересно, товарищ читатель, а что бы вы почувствовали в такой момент? Что почувствовал я, мне почему-то запомнилось на всю жизнь.
Волосы на моей голове явственно зашевелились и приподняли шапку, плечи стали поднимать вверх руки с вёдрами, в горле стал зарождаться не то гул, не то крик!
И в тот самый момент, когда нужно было активно и решительно начинать действовать, я сквозь свои минусовые линзы сильно близорукими глазами разглядел, что у этого «волка» спина которого вынырнула из темноты, дружелюбно из стороны в сторону двигается хвост, а его голова, уже почти поравнявшаяся со мной, явно не выражает никаких злобных намерений. Ещё пара секунд и этот громадный, с хорошего телёнка кем-то отпущенный погулять незнакомый мне кобель тихо проследовал мимо, не обращая внимания ни на меня, ни на раздававшиеся, казалось бы, совсем рядом голоса волчьих стай.
Постояв несколько секунд на одном месте, ощутив струйку откуда-то взявшегося пота, выбежавшую из-под шапки, и глубоко выдохнув зачем-то полную грудь набранного воздуха, я расслабленно и уже никого не опасаясь, быстро дошёл до водоразборной колонки, набрал воды в оба вёдра и вернулся домой. Был ли теперь слышен вой волков около деревни, мне уже совершенно не запомнилось.
