Память моего дневника - 31

Память моего дневника. Глава 31

В музыкальном предчувствии лета

Было тепло, когда мы шли с Ольгой Афанасьевной в здание Администрации Свердловского района на конкурсное прослушивание. Пожалуй, это был первый раз, когда мне удалось поговорить с ней с глазу на глаз. Простодушно я делилась своими сомнениями относительно будущего выбора, первыми воспоминаниями, связанными с музыкой и даже с самой Ольгой Афанасьевной. Она мне тогда хорошо сказала, что самое лучшее – это делать то, что тебе нравится, что тебе интересно. Это было её жизненное кредо, и я видела, что она никогда не отступала от своего пути, доверяясь интуиции, а не чужому мнению. Этого мне никогда не хватало.

На субботнем занятии я сидела в обнимку с гитарой. Ольга Афанасьевна рассказывала что-то смешное, и от смеха я наклонилась вперёд, локтем надавив на деку. Там уже была трещина, которую заклеивали, а я этого не знала. Раздался треск, и я с ужасом обнаружила, что сломала гитару.

Ольга Афанасьевна громко воскликнула: «Нет!», отчего я испугалась ещё сильнее. И хотя потом мне объяснили, что гитара уже была сломана, я всё-таки чувствовала себя ужасно неловко, на следующий день даже написала, что переживала за судьбу той гитару, которую я «убила», на что Ольга Афанасьевна мне ответила: «Пока не убила полностью». Это меня немного ободрило.

Приближалась Библионочь, на которой мы должны были выступить с концертом в библиотеке. Помню, как я волновалась из-за этого, и тогда Ольга Афанасьевна мне после одного занятия сказала: «Всё у тебя получится, ты только пой».

Когда была Библионочь, мама уезжала на выходные в Казань со своими сотрудниками, поэтому я проводила её до автобуса, а сама пошла в сторону «Луча». Оттуда мы уже с Майей и Олесей пошли в Горьковскую библиотеку, которую я не называла иначе, как Горьковкой.

На следующий день был второй этап конкурса Окуджавы. Конечно, я сильно волновалась, и это сгубило моё сольное выступление, из-за чего я в очередной раз расстроилась, хотя, кажется, пора уже было привыкнуть. Впрочем, с общими песнями нас признали лауреатами, Майя и Олеся тоже по традиции получили это звание.

Между тем мы всё чаще общались с Симой. Она уже считала себя моей лучшей подругой, а меня несколько пугала её активность и усиленное внимание ко мне, поэтому я далеко не всегда отвечала на её звонки, ссылаясь на занятость. Но Сима не сдавалась. Оттолкнуть же её решимости мне на хватало. Поэтому время от времени я приходила к ней в гости и невольно погружалась в её жизнь. В конце концов, с Симой мы тоже сблизились через музыку, поэтому можно было подозревать здесь волю судьбы.

В середине мая прошёл контрольный урок по фортепиано, который Надежда Алексеевна сделала в виде небольшого концерта. Кроме меня, у неё ещё занимались две девочки, у которых тоже пришли семьи. На моё выступление пришла только мама (бабушка была в саду), она принесла белые розочки в подарок моей учительнице, и это было очень трогательно.

Учебный год близился к концу, и это отражалось не только в датах календаря, но и в ощущениях. Почти по всем предметам мы писали экзамены  или итоговые контрольные работы (это уж как учителя называли), хотя суть была примерно одна. Впрочем, по литературе нас ожидал настоящий экзамен, по билетам, как полагается.

На журналистике для нас организовали экскурсию на радиостанцию университета, где нам даже удалось записать несколько случайных предложений, а потом послушать, как это звучит.

В последнюю неделю мая два дня мы не учились, потому что в это время в школе были экзамены у девятых и одиннадцатых классов. Тогда мы с бабушкой съездили в Уральский привести в порядок могилы, это был четверг, Семик.

В пятницу после школы я уехала с Бард-Альянсом на фестиваль «Красный парус». Это был не самый радостный фестиваль. Интуитивно я потом относила к этому дню некоторые последовавшие события, хотя они и не были прямым следствием. На том фестивале утонул мальчик. Я потом у костра сказала фразу, которая, как мне впоследствии казалось, стала роковой: «Я ещё никого из близких не теряла».