Память моего дневника - 22

Память моего дневника. Глава 22

Мышки кололись, плакали, но продолжали есть кактус

В марте мои записи были отрывочными и сумбурными, как будто я их делала не дома за письменным столом, а в переполненном автобусе. Даже в День своего Рождения я не написала ни строчки. Объяснила я это, конечно, тем, что мне было некогда, но мы ведь знаем, что в таких делах главное – это желание, а время уж всегда найдётся.

Впервые моё Рождение пришлось на карантин, поэтому не пришлось идти в школу.

Ко мне в гости пришли Аня, Настя и Денис. Мы ели всякие вкусности, о чём-то беседовали, но всё время, что они у меня были, я чувствовала некую скованность. Я не знала, чем их занять (заранее мне и в голову не пришло, что с этим может быть какая-то проблема). Нашли у меня какую-то настольную игру, но Настя, кажется, была не в настроении в неё играть.

Наконец, они ушли, а я поехала в Бард-Альянс, где девочки для меня всё оформили воздушными шарами (я даже сразу не поняла, что это они сделали: подумала, будто в «Луче» был какой-то праздник). Когда появилась Ольга Афанасьевна, у неё в руках был большой свёрток, а там мягкая игрушка. Она сказала, что мотылька она не нашла (отсылка к песне «Мотыльки» Веры и Нины Вотинцевых, которую я пела на Грушинском фестивале), но эта игрушка на него похожа. Круглую игрушку и правда было бы сложно отнести к какому-либо царству животных, если бы не полосатая ткань, позволявшая думать, что это тигр. Тогда я сказала Ольге Афанасьевне, что она кое в чём угадала, ведь родилась я в год тигра.

Потом мы встретились с мамой с тем, чтобы купить часы на подаренные бабушкой деньги. А вечером у нас в гостях были крёстная и дядя Валера. Дядя подарил мне марки с животными из своей коллекции.

На следующий день я водила в кафе Симу, Майю и Олесю. Тогда ещё на Комсомольской площади была уютная пиццерия, где мы и были.

Зато Денис буквально на следующий день после моего Рождения зачем-то написал мне, что собирается идти гулять с Димой в компании с девушками. Насколько я помню, он не пригласил меня, но, кажется, хотел, чтобы я запретила ему или ещё что-то такое. А, может, ему хотелось зачем-то вызвать у меня ревность. Теперь я плохо это помню, но тогда я точно рассердилась не столько на его намерение, сколько на то, в каких выражениях о нём было написано. Насколько помню, я не запрещала ему общаться с друзьями, но зато он хотел ограничить мои дружеские и приятельские отношения, даже если мы были в одном музыкальном коллективе. Но этого я ещё не знала.