А вот еще одна любопытная встреча. Летом 1926 года к нам в камеру привели Ирму Мендель, венгерскую коммунистку. В Москву она приехала на заседания Коминтерна, как его член. Вечером, после заседания, ей вручили билет в Большой театр, ее сопровождал симпатичный товарищ, немец, оказавшийся в конце концов следователем по особо важным делам. Из театра он привез ее прямо на Лубянку, и он же вел ее дело.
Ирма была ошеломлена случившимся, ее трясло от ужаса и всего того, что ее могло ожидать. Она сидела на койке и, вцепившись пальцами в свои курчавые волосы, без конца повторяла: «Москва — Мекка! Москва — Мекка!...» Хотя и с ошибками, но она говорила по-русски, поэтому мы с ней довольно много разговаривали. В Венгрии она была одной из активнейших коммунисток, в партии ее называли «лучшей женщиной Венгрии», она подвергалась неоднократным арестам, отсиживала какие-то сроки, во время следствия ее даже пытали — подвешивали за руки... Но, по ее словам, уже после суда и приговора условия в венгерской тюрьме были достаточно хорошими. Ей не только разрешали свидания с родными и друзьями, но, когда заболела ее мать, Ирму даже отпускали домой. Она все это вынесла, она стремилась в Москву, как в землю обетованную, как правоверный мусульманин стремится в Мекку, и вот теперь эта «Мекка» обернулась для нее камерой Лубянки!
«Лучшая женщина!» Коммунисты вообще считают себя лучшими. Сами они — «лучшая часть народа», их партия — «ум, честь и совесть эпохи». Даже пройдя через сталинские лагеря, большинство их вернулось в ту же партию, которая их уничтожала. И во славу этой партии они переписывают историю, чтобы спрятать свое позорное прошлое, переписывают биографии, «забывают» факты... Да и на что им факты и правда? Они готовы отречься от чего угодно — от себя, от близких, лишь бы сохранить свое место «винтика», которому положена партийная «пайка»! Я забегаю вперед, чтобы вспомнить одну историю, но, по-моему, она имеет прямое отношение к истории Ирмы.
Свободное копирование
