Прошло два месяца со дня нападения Германии на СССР. Война продолжалась с неослабевающей яростью. Пессимисты, ожидавшие, что спустя шесть недель Гитлер станет «хозяином России», недоумевали: их прогноз не оправдывался. Советский народ не хотел стать на колени, Красная Армия оказывала сопротивление врагу. Во многих английских головах начиналась переоценка ценностей, у многих английских политиков, военных, журналистов, рядовых обывателей невольно возникала мысль: «А может быть, наши прежние представления о соотношении сил между немцами и русскими не совсем правильны? А может быть, сопротивление Советов окажется более длительным и упорным, чем мы думали? А может быть, Гитлер безнадежно завязнет в этих огромных пространствах, среди этих бесчисленных миллионов странных и непонятных людей?» Англичане одновременно хотели верить такому обороту событий и в то же время боялись верить, чтобы не испытать чувства разочарования. Отзвуки таких настроений я явственно замечал среди англичан самых различных кругов, с которыми после 22 июня мне так часто приходилось встречаться.
Естественно, я горячо приветствовал послание Рузвельта и Черчилля с Атлантической конференции, которое они направили главе Советского правительства 15 августа. Однако было очевидно, что практические результаты решения о помощи СССР выявятся не сразу. А помощь тогда была нужна быстрая и серьезная. И когда я услышал по радио 20 августа обращение К.Е.Ворошилова, А.А.Жданова и П.С.Попкова к населению о нависшей над Ленинградом смертельной опасности, я решил немедленно действовать.
Я попросил свидания с Иденом и 26 августа имел с ним большой разговор. Собственно это был не разговор, а стремительная атака с моей стороны на министра иностранных дел, даже больше — на все британское правительство.
Я начал с краткого описания ситуации на советско-германском фронте. Я подчеркнул чрезвычайную трудность и даже опасность нашего положения и особо остановился на больших потерях людьми и оружием, понесенных Красной Армией в последних боях. Далее я продолжал:
— В этой страшной войне СССР и Англия являются союзниками, но чем помогает нам сейчас наш британский союзник? Фактически ничем! Все эти десять недель мы воюем одни!.. Мы просили вас открыть второй фронт, но вы ответили отказом. На Атлантической конференции вы обещали нам широкую экономическую и военную помощь, но пока это остается лишь хорошими словами… Подумайте, наше авиационное ведомство просило ваше дать ему срочно 60 больших бомб, — и что же?.. Последовала длинная переписка, в результате которой нам было обещано 6 бомб!
Иден был явно смущен, пытался мне объяснить причины отказа во втором фронте и подчеркнуть важность все усиливающихся британских налетов на Германию.
— Конечно, воздушные бомбардировки Германии, — возразил я, — являются известной формой помощи Советскому Союзу, но… Мало щипать бешеного зверя за хвост, его надо бить дубиной по голове!
Иден стал говорить о глубоком сочувствии английского народа к народам СССР, о всеобщем восхищении их героизмом и стойкостью, которое горит сейчас в каждом британском сердце, но я не совсем вежливо прервал его и сказал:
— Знаете ли, мистер Иден, когда я слышу столь частые славословия по нашему адресу, я с раздражением думаю: «Поменьше бы похвал, побольше бы самолетов для нашего фронта»… А то ведь сейчас вы даже не снабжаете нас оружием в ожидании того момента, когда предложенная вами московская конференция обсудит и оформит все вопросы снабжения… Так не может дальше продолжаться! Если на Атлантической конференции вы вместе с американцами принципиально решили нам помогать, так не медлите! Впредь до оформления всего этого вопроса на будущей московской конференции начните оказывать нам помощь немедленно, хотя бы частично, хотя бы в порядке аванса. Если этого не будет, советские люди могут потерять веру в своего английского союзника.
Мои слова произвели на Идена большое впечатление. Он сильно взволновался и сказал:
— Я сегодня же поговорю об всем этом с премьер-министром, и затем мы снова встретимся.
Свободное копирование
