Результатом описанной сцены, а также всевозраставшего негодования масс было то, что в воскресенье 3 сентября в 9 часов утра английский посол в Берлине Н.Гендерсон вручил германскому правительству ноту, в которой заявлялось, что если в течение двух часов не последует согласия Гитлера на вывод немецких войск из Польши, Англия объявит Германии войну. Аналогичный демарш сделал и французский посол в Берлине с той лишь разницей, что срок французского ультиматума истекал не в 11, а в 5 часов дня 3 сентября.
Гитлер, конечно, оставил «финальное обращение» Англии и Франции без ответа, и в 11 часов 15 минут утра Чемберлен в кратком выступлении по радио вынужден был объявить о состоянии войны между обеими странами.
В то же утро происходило заседание парламента. Премьер-министр был подавлен. Голос его звучал глухо и с надрывом.
— Это печальный день для всех нас, — говорил Чемберлен, — но ни для кого он так не печален, как для меня. Все, ради чего я работал, все, на что я надеялся, все, во что верил на протяжении моей общественной деятельности, все это лежит сейчас в руинах.
Я сидел на своем месте в галерее для послов и думал: «Ты только пожинаешь плоды своей собственной глупости и злокозненности. Колесница справедливости медленно движется, но все-таки движется, и сейчас ты топал под ее колесо. Жаль только, что за твои преступления расплачиваться придется широким массам народа».
Гринвуд от имени лейбористской партии обещал правительству полную поддержку в борьбе против гитлеровской Германии. То же сделал Арчибальд Синклер от имени либеральной партии. Ллойд Джордж заявил, что, хотя в прошлом он часто критиковал внешнюю политику правительства, теперь, в создавшейся обстановке, он считает своим долгом помочь ему довести войну до конца.
На этом заседании выступил также Черчилль. Он предостерегал от легкого отношения к войне.
— Мы не должны недооценивать, — говорил он, — тяжести стоящей перед нами задачи или суровости предстоящих нам испытаний… Мы должны ожидать многих разочарований и многих неприятных сюрпризов, однако мы можем быть уверены, что Британская империя и Французская республика достаточно сильны для того, чтобы справиться с разрешением возникшей перед ними проблемы[1].
В заключение единственный в палате коммунист Галлахер заявил, что он желает быстрого и полного разгрома нацистского режима как единственного пути к установлению длительного мира на земле.
Я внимательно наблюдал за всем, что происходило на этом историческом заседании палаты общин, и в голове у меня все время вертелась мысль: «Чемберлен и Даладье провалились на экзамене по предупреждению войны, как-то они выдержат экзамен по выполнению по крайней мере своих обязательств перед Польшей?» Ждать пришлось недолго.
Свободное копирование
