1 февраля.
Рассказы, как об армии, так и о деятельности Земского союза, - сплошь одна грусть. Внутренняя не солидарность частей иногда превосходит все допустимое. Образчик. В кавалерийском корпусе возникает холера такой силы, что за пять дней умерло три тысячи человек, в том числе и генерал. Киселев, приехавший для осмотра своего личного отряда, застал начальство корпуса растерявшимся, п[отому] ч[то] у него не было средств бороться с эпидемией. Выделив кое-какой персонал из своего отряда, Киселев обратился в соседний пехотный корпус, у которого был избыток врачей. Но главный врач сказал: "Кавалеристам? Ничего не дам!". Военное начальство проявило такую же антипатию к "кавалерии", и Киселев ничего не добился.
Рассказывал он также о дряннейшем поведении последних призывов. Сдавались бессовестно. Дисциплины никакой. Последние призывы прапорщиков запаса тоже крайне плохи. О сдачах рассказывал ему один полковой командир, что у него прямо из окопов поднялись две роты и в полном составе ушли к неприятелю. "Почему же их не расстреляли вдогонку", - спрашиваю я. "В другом случае роту и расстреляли сзади из пулеметов"... Нижние чины распропагандированы революцией, но, конечно, мудреных программ не понимают, а думают о бунте и грабеже. Между прочим, Царский престиж страшно подорван широчайше распространенными рассказами и легендами о Распутине.
Киселев считает страшной ошибкой удаление Вел. Кн. Николая Николаевича. Это был единственный вождь, которого любили и которому верили даже после всех неудач. В армии была значительная часть, которая ожидала, что Великий Князь откажется уйти, проявив более заботливости о России, нежели о Царской фамилии. И все таковые не одобряют Великого Князя за то, что он подчинился Воле Государя. Вот каковы настроения! В армии ходят рассказы, что под Великого Князя подкапывались Распутин и Сухомлинов: Распутин за то, что Великий Князь его выдворил из армии, а Сухомлинов [зачеркнуто "за то, что" - А. Р.] потому, чтобы не быть уничтоженным за свои гнусности. Рассказывают, что, уезжая куда-то, Сухомлинов (тогда еще министр) просил Государя позволить проститься с Наследником Цесаревичем и разыграл такую сцену: став на колени перед Цесаревичем, в сердцах (?) воскликнул: "И этого невинного отрока он (Великий Князь) хочет погубить!" Дело, конечно, не в том, сколько правды во всех этих толках, а в том, что они существуют широко, и постоянно связывают Личность Государя с самыми ненавидимыми людьми.
Относительно будущих военных столкновений передавал очень пессимистические мысли разных генералов и полковников. Дело в том, что у нас ничего не подготовляется, особенно плохо оборудован тыл армий. Дорог не устраивают, укрепления - кое-как, тогда как у немцев везде уже понаделано множество подвозных путей. Мы, вероятно, опять останемся без снарядов, не потому чтобы их не было, а потому, что их нельзя подвозить. Он убежден, что если мы и не будем погнаны по прошлого-днему, то ни в каком случае не отберем взятых неприятелем своих крепостей.
Вот каковы его впечатления. О генералах он очень невысокого мнения. Лучше всех считает Эверта, но он непопулярен за свою требовательность и поддержание дисциплины.
Может быть, конечно, здесь на много % действует пессимизм человека очень идеалистичного, а потому всегда разочарованного всякой действительностью. Однако много % приходится предположить верным.
Отношение к будущему в армии, говорит он, легкомысленное. Настроение бодрое, но по легкомыслию; к борьбе не готовятся серьезно так, как готовятся немцы.
О Земском Союзе рассказывает также нехорошие вещи. Хищения невероятные, от больших до малых людей. Вся эта масса интеллигентов нахватывает денег, где только попадутся. Один, ехавший для раздачи подарков, выговорил себе 25 рублей суточных, так что даже князь Львов не выдержал и протестовал. Двухколёски в Москве заказывались по 400 и 500 рублей, тогда как Киселев, освоившись с делом, нашел возможности получать их по 210 рублей.
Все деятели кутят и шикарят, останавливаются в лучших гостиницах, расхаживают и расшвыривают деньги возмутительным образом. Именно борьба против этого и поссорила, наконец, Киселева с Земским Союзом.
Сам кн. Львов, по его убеждению, личность чистая и даже светлая, но не имеет энергии бороться со злом и, из-за необходимости популярности, все терпит и допускает. Во всем ходе дела у него величайший беспорядок. А. И. Гучков - без всякого сравнения выше и даже вообще очень крупен, но, требуя порядка, лишается популярности.
Я конечно, лишь в беглых и приблизительных чертах записываю долгое повествование Киселева.
Теперь он уже разошел[ся] с Земским Союзом и доканчивает только ликвидационные [дела?] Северо-западного отдела. Отчетные документы, говорит, нередко совершенно скандальные, но "придется принять", чтобы не позорить Земский Союз.
Вот каковы рассказы (?) человека, работавшего на фронте и в тылу целый год, а я знаю Киселева за человека весьма честного и правдивого, хотя, конечно, всегда подходящего к жизни с идеальными требованиями, которых никакая жизнь никогда не вмещает. Поэтому его осуждения всегда несколько преувеличены.
Впрочем, о безобразном расхищении денег в Земском Союзе я слыхал со всех сторон. Да и в отношении прочего - отзывы по большей части в таком же роде. Я не ожидал только такого широкого распространения распутинской легенды. Это человек - истинно рок для Государя. Конечно, революционеры пользуются возможностью расшатать Царскую власть и, без сомнения, сочиняют, может быть, на 99 %, но ведь результат не легче от того, что слухи на сколько бы то ни было % ложны, раз им верят.
Конечный вывод Киселева - что только появление огромной власти может нас спасти. Но где эта власть? Уж, конечно, не Штюрмер. Не видать ее ни в земстве, ни в Думе. [...]
Свободное копирование
