Во время нашего путешествия через океан я сравнительно мало виделся с А. М. Горьким. Он ежедневно работал с семи-восьми утра и выходил из своей каюты только к шести часам вечера, когда раздавался звон колокола, возвещавший время обеда. Правда, иногда по вечерам мы с Марией Федоровной шли в каюту Горького, пили чай. Алексей Максимович заставлял меня со всеми подробностями рассказывать о большевистском подполье, о методах нашей работы, о всяких хитростях, с помощью которых мы обманывали агентов царской охранки, непрерывно нас преследовавших.
Горький в то время писал свое произведение "Мать", и жизнь большевистского подполья его особенно интересовала.
Подошел день, когда мы стали приближаться к Нью-Йорку. Еще не были видны берега, как на горизонте показался катер. Вскоре он подошел к пароходу вплотную. На его палубе стояли люди, которые приветственно махали шляпами, фуражками, платками.
Катер сделал круг и пришвартовался к пароходу. По спущенному с парохода трапу стали быстро взбираться люди. Это были репортеры различных газет и журналов. Все они устремились в каюту Горького. С блокнотами в руках и фотографическими аппаратами, переброшенными через плечо, они толпились в каюте, влезали ногами на диваны, усаживались на их спинки.
Вначале Горький отказался давать интервью Поблагодарив представителей печати за ветречу, Алексей Максимович заявил, что он после столь утомительного путешествия нуждается в отдыхе, просит принять его извинения и охотно встретится с представителями печати через два-три дня. Но это была наивная попытка, обреченная на неудачу. Под упорным натиском журналистов Горький вынужден был ответить на их вопросы.
Помню, что особый интерес американских журналистов вызвал ответ Горького на вопрос о том, какого он мнения о Витте.
Как известно, за несколько месяцев до приезда Горького в Нью-Йорк сюда приезжал для заключения Портсмутского мира председатель совета министров царского правительства граф Витте. Этот лукавый царский сановник всячески стремился в Америке изобразить из себя демократа. Разъезжая по стране, он на станциях подходил к машинисту своего поезда, благодарил его, подавал ему руку. Американские буржуазные газеты умилялись по этому поводу, расписывали на все лады "демократизм" русского премьера. Кстати, сам Витте впоследствии признавал, что ему приходилось в Америке непрерывно быть актером.
Не могу сказать точно, как именно выразил Алексей Максимович в беседе с корреспондентами свое мнение о Витте, но хорошо помню, что на следующий день во многих газетах появились заголовки, напечатанные крупным шрифтом: "Горький называет Витте подлецом". Как самую большую сенсацию газеты сообщили, что Горький отозвался о Витте как о "подлеце, человеке, лишенном таланта, чести и честности".
Пока Горький беседовал с журналистами, осталась позади знаменитая статуя Свободы и пароход стал приближаться к Хобокэну -- части Нью-Йорка, где находятся пристани для океанских пароходов.
Тысячи эмигрантов, переселявшихся в Америку, заполняли всю переднюю часть нашего парохода. Они с жадным любопытством смотрели на приближающийся Нью-Йорк, на его "скребницы неба", и почти у всех на глазах можно было прочитать тревожный вопрос:
"А что нас ждет?"
Свободное копирование
