После коронации все поехали в Царское село. Я танцевала с маркизом де Табэ, который мне сказал: "Je suis vieux pour m'interesser aux femmes et à la mode, mais ce sont des yeux que je ne sais pas à Paris {я стар, чтобы интересоваться женщинами и модой, но таких глаз не видел и в Париже!}!" Уитерли Рассел был всегда на виду и танцевал до упада, и все прескверно. Потом все разъехались, остались только настоящие чины и министры. Получили известие о кончине Елизаветы. Марья Федоровна узнала, что она выехала, но заболела, выехала к ней навстречу и в Белеве нашла ее уже мертвой; она умерла на руках преданной ей фрейлины Валуевой. Императрица А<лександра> Ф<едоровна> с графиней Медем поехала в ее имение и запечатала все ее вещи и бумаги <...>.
Я не жила на Елагином острове, но в 9 часов уезжала из Зимнего и в дворцовой карете имела по дежурному посту. Я заметила, что меня провожал кавалергардский офицер Андрей Николаевич Архаров, он был беленький, с отчаянными глазами. Я спускала штору с его стороны, он подъезжает к другому окну, и эта комедия продолжалась во всю поездку. Я это сказала имп<ератрице>, и она, наконец, велела мне дать одну комнату во флигеле, где жила Юлия Федоровна Баранова и ее дочь Луиза. Я вздумала писать масляными красками деревья, но Жуковский меня обескуражил, сказав, что мои деревья похожи на зеленые шлафроки.
Свободное копирование
