Очень старый гоф-фурьер приходил всякий день осмотреть наши комнаты. Я спросила, чьи эти комнаты были до нас. "Светлейшего Таврического Потемкина, с тех пор никто не жил. Комнаты под колоннадой были для фаворита. Я был лакеем у Ланского, когда он убился; он прекрасно ездил верхом, хотел перескочить у Лебедя, лошадь споткнулась, и он головой ударился о камень, его принесли без памяти. Пустили кровь, она не пошла. Мы думали, матушка государыня с ума сойдет. Его похоронили в Софийской церкви". Его бюст есть у его сестры Кайсаровой. Говорят, что Екатерина его только так любила, а потом Платона Зубова.
Мне рассказывал Александр Павлович Яковлев, что когда Александр ехал в Калугу, не знаю, где был крутой спуск, погода была дождливая, и губернатор Омельяненко целую неделю сам ездил осматривать дорогу. Император приехал не в духе. С горы пришлось спускать его экипаж на руках. "Дорога очень дурна",-- сказал он сердитым тоном. "Ваше величество, 8000 человек работали целую неделю".-- "50000, милостивый государь, когда едет ваш император!" Нелиберальный Николай Пав<лович> после приключения в Чембаре не ездил более с своим кучером Яковом, на станциях ему выбирали лучшего кучера. От Подольска до Москвы дорога была ужасная. Ямщик ехал шагом. Государь был подвержен мигреням, его тошнило, он сказал Орлову: "Я лучше пойду пешком". Ямщик повалился ему в ноги: "Государь, я пропал, если скажут, что я своего царя не умел везти". Он сел, и 6 часов битых они тащились до Москвы.
Александр умел быть колким и учтивым. На маневрах он раз послал с приказанием князя Лопухина, который был столько же глуп, как красив; вернувшись, он все переврал, а государь ему сказал: "И я дурак, что вас послал". Николай Пав<лович> сказал генералу Токаржевскому дурака, и на другой день извинился перед фрунтом.
Свободное копирование
