Из ленинградских воспоминаний.
По утрам, проснувшись, пою "По долинам и по взгорьям" Потом кричу:
- Маруся, одеваться!
Приходит домработница Маруся Ма'нышева, надевает на меня лифчик с чулочками, штаны, рубашку, зашнуровывает ботинки - и я бегу в соседнюю комнату, где папа с мамой лежат на большой деревянной кровати, спинки которой, украшенные круглыми точёными набалдашниками, окрашены под слоновую кость. Мама курит в постели. Папа тоже не спит, но, заметив меня, прикрывает глаза. Это у нас такая игра: я командую "раз-два-три", а он должен вскочить с постели.
Но порой отец начинает дурачиться: вскакивает на счёт "два" или, наоборот, продолжает "спать" даже после команды. Притворяюсь рассерженным, и мы оба смеёмся.
Отец для меня существо высшее. Он такой огромный, сильный, стройный. Притом - военный, ходит в красивой командирской форме, в гимнастёрке, перехваченной ремнём с портупеей. У него в блестящей кожаной кобуре есть наган. У него на петличках по две малиновые "шпалы" (потом станет больше: по три в каждой петлице - это будет накзываться "полковой комиссар"). Вижу его редко, а ещё реже он со мной играет. Чаще всего, когда он дома, то сидит за столом и, заглядывая то в одну, то в другую, то в третью книгу, что-то пишет быстро-быстро, макая ручку со стальным пером в чернильницу и оставляя на бумаге кружочки и чёрточки с петельками. Мне тоже иногда дают ручку, . и я тоже вывожу "такие же" каляки-маляки и петельки.
Иногда мне позволяется тихо-тихо стоять и смотреть, но чаще в кабинет заходить в такие часы запрещено и шуметь тоже не разрешается: "папа работает".
В годы моего ленинградского детства вышел в свет двухтомный учебник политической экономии, где в первом томе, посвящённом политэкономии капитализма, есть написанная отцом глава о марксовой теории прибавочной стоимости. Учебник создан авторской бригадой Ленинградского отделения коммунистиченской академии (ЛОКА)- в бригаже был и А. Вознесенский, брат будушего председателя Госплана СССР - обоих братьев Сосо расстрелял в 1949 году по "ленинградскому делу". А редактором учебника, по-моему, был Н. И. Бухарин. Вот такая у нашего папы была компания...
Маму тоже не часто удавалось мне видеть. Разве что по утрам, да вечерами немного... Основной интерес жизни был для родителей в их работе, в политике, в мировой революции.
Однажды, прибежав к ним в спальню, нахожу обоих неожиданно грустными. Со стены из чёрного рупора льётся печальная музыка.
- Киров умер, - печально говорит папа.
- А кто это - Киров? - спрашиваю я. И по сей день помню ответ, который дал 32-летний человек своему трёхлетнему ребёнку:
- Вождь ленинградских рабочих!
Сам удивляюсь столь цепкой памяти своей, но именно тот день, то событие, сыгравшее столь роковую роль в истории страны, в жизни нашей семьи и, в конечном счёте, оказавшее такое серьёзное влияние на всю мою судьбу, - что это событие живёт в моей памяти...
Накануне родители оба присутствовали на том знаменитом "активе", куда Киров должен был приехать, но не приехал, потому что был убит. Они явились домой, обескураженные неожиданной отменой собрания. Их неожиданное возвращение, растерянность и тревогу помнит сестра - я уже спал. А вот утро следующего дня чётко запомнил на все будущие годы.
1 - 2 декабря 1934 года было мне около трёх с половиной лет.
Свободное копирование
