Арчил был доволен поступком жены. Несмотря на то, что он лишь на три - четыре часа мог отлучаться с шахты домой для короткого отдыха, он нашел время помочь претворить идею Полины в жизнь. Летняя веранда оказалась сносным жилищем, а жена стала частым гостем в этой "комнате". Арчилу было спокойно, что пока он работает, в доме находится умудренная житейским опытом женщина и пусть молодой, но все таки мужчина - мальчик Коля, который, почувствовав себя необходимым, осмелел, стал разговорчивей. И он, и мама его, Надежда Ивановна, ответили на людскую доброту любовью и к Полине, и к Василию, и к детям их. Сразу приняли неожиданное соседство и сестры - Анна, Вера, Шура, Фрося.
Полина привязалась к женщине, то ли обликом, то ли возрастом напоминающей ей маму. По вечерам, уложив спать Георгия и девочек, Поля подолгу разговаривает с нею. В этих разговорах Надежда Ивановна поведала Полине о своей судьбе, о том как долго ждали они вместе с мужем ребенка. А долгожданный Коля прислушивался к тихим голосам взрослых, чтобы гнать из головы прочь мысли о войне, которая все чаще и чаще начала проявлять себя. От военкомата, расположенного так близко от дома, что надо всего лишь пересечь небольшую торговую площадь и сразу окажешься там, каждый день отходят машины с солдатами, уезжающими на близкий уже фронт. Провожающие толпятся у этих машин и безуспешно пытаются скрыть тревогу за отъезжающих близких. Из суеверия, плакать боится каждый, потому выдавливает из себя вымученную улыбку, но в последний миг все же срываются люди на плач, заглушаемый громким звуком гармони в руках у какого-нибудь музыканта. И музыкант, и гармонь являются непременным атрибутом проводов. Но громче музыки выкрики отъезжающих: "Мы победим! Смерть фашистским оккупантам!"
Днем же, едва пройдет по домам почтальон, вдруг пронзает ненадолго установившуюся тишину чей-то громкий крик, опять же переходящий в плач. И этот крик, и горький плач вызывают в Коле воспоминания о пожаре. Мама плакала также, когда погиб отец…
Теперь же, этот крик означает, что кто-то получил "похоронку". И выходят из своих жилищ женщины и старики, и сочувствуют все несчастной семье. Сочувствуют… и только. Потому что исправить то, что случилось, никто не в силах. И бегающая по двору детвора, уже
научившаяся играть в войну, вдруг прекращает свои игры, затихает, прижимаясь к взрослым… А плач разносится окрест, как звонок на урок восприятия чужого горя.
Не говорят о войне две женщины. Не хотят. И вовсе не из безразличия к ней, а из страха перед нею. Они говорят о жизни. Полина, доверившись собеседнице, продолжает рассказывать о себе:
- …отца своего я помню очень смутно. Звали его Василий Иванович, и работал он литейщиком на металлургическом заводе, а мама, Анна Степановна, - на папиросной фабрике в Ростове. Их родители относились к сословию мещан и жили безбедно. Дед Степан был лоцманом во времена Петра I, а дед Иван держал постоялый двор и ресторанчик в Ростове. Всю жизнь он копил деньги, золото покупал, хотел, чтобы после него наследство детям осталось. При раскулачивании, бросил он свою недвижимость и уехал из Ростова в Сулин, а драгоценности накопленные, и вещи кое-какие, спрятал в сундук, который оставил на хранение знакомой женщине, живущей неподалеку. Собирался по частям перевезти свое богатство, да не успел. Женщина та жила одиноко и умерла совсем неожиданно. Сундук исчез. Так в одночасье превратились родители папы из богатых людей в бедных. У мамы же было два брата. Один из них, Александр Степанович, инженером работал, другой - Степан Степанович, не знаю кем был, а знаю только, что было у него двое детей - сын Андрей и дочь Александра. Степан Степанович жил в Ростове и помогал моим родителям до тех пор, пока жена ему детей не нарожала. Инженер тоже помогал деньгами нашей семье, пока не увезла его на Кавказ графиня, за которой он ухаживал. Помощь их приходилась кстати. Тяжело было отцу одному справляться с семьей, в которой девять детей. Работал он помногу, не выдержал нагрузки, болеть начал, а вскоре после рождения самой младшенькой нашей - Шуры, умер. Через год заболела мама и тоже умерла. Маленькой я была, но запомнила, как перед смертью собрала мама всех нас и сказала: "Заменит меня вам Анна, она позаботится о каждом из вас. Вы же, сыновья мои, должны пойти работать на маслобойню, на мельницу, на бойню - куда сможете устроиться. Это для того, чтобы вы могли сами прокормиться и прокормить своих сестер. А девочки, как будут подрастать, пусть идут в услужение к людям. Не бросайте друг друга, только так вы сможете выжить".
Так и выживали мы. Брат Алексей выбрал для себя маслобойню, Борис - бойню, Иван тоже держал скотину, а вот Григория расстреляли белогвардейцы в восемнадцатом году. В гражданскую войну пропал без вести и Алексей. Сестры, подрастая, тоже начинали работать, кто рабочей, кто поваром. Я же поначалу скот пасла. Жила у хозяйки стада. Туфельки, помню, совсем развалились, и я начала босиком по скошенной траве за скотом ходить. До крови ноги обдирала, а признаться боялась, думала, прогонит меня хозяйка, подумает, что с больными ногами плохо ее коров пасу. А она, как увидела ноги мои посеченные, так сама мне обувь купила. Добрая была, не обижала меня. Потом подросла я и детей чужих нянчить начала. А тут опять беда случилась со мной. Вдруг ослепла я, а почему не помню. Может потому, что била меня эта хозяйка часто по голове. Ослепшую, она привела меня, до водоразборной башни и оставила там, сказав: "Сиди здесь, увидят тебя соседи и отведут домой". Долго я ждала, что подойдет к башне кто-то…
Постепенно возвращалось ко мне зрение, а когда выздоровела я, взяли меня работать в хирургическое отделение санитаркой. Я любила эту работу! И больных всех любила и жалела…-
Полина рассказывала и рассказывала о себе, дойдя в рассказе до того, как ног лишилась:
-Когда же под поезд попала, оказалась на больничной койке в этом же отделении. Пока лежала здесь, после ампутации ног, гроза меня сильно напугала. Конец сентября теплым был, и окно в моей палате настежь открыли. Беременная я была Любой и жару плохо переносила. Откуда шар огненный появился я и в голову не возьму. Только полетал он, полетал за окном, весь искрящийся какой-то, а потом на ветку наткнулся и взорвался. Меня тотчас волной взрывной с постели на пол сбросило. Я и не поняла сразу, что произошло, показалось мне, что опять поезд на меня наехал, много грохота было и звона разбитого стекла. А как за Любу я тогда испугалась! Думала опять биться не будет, да обошлось. С тех пор, грозы боюсь больше всего на свете, а еще - одиночества…
Полина замолчала на минуту, а потом спохватилась:
-Ой, совсем я вас заговорила, Надежда Ивановна, спать давно пора.
Собеседница, слушающая молодую женщину с чувством материнского сострадания, помолчав, ответила:
-Полечка, девочка моя, досталось в жизни тебе, а ты не озлобилась, доброй и чистой осталась. Есть у меня молитва записанная. Отдам я тебе ее. Сама я уже наизусть эту молитву знаю. Живи с нею, и она даст тебе силы преодолевать все твои трудности. А сейчас я помолюсь за тебя, и да поможет тебе Бог! -
Надежда Ивановна встала на колени лицом на восток, а он светлел уже первыми лучами солнца, еще спрятавшегося за горизонтом, и начала молиться:
-"Отче наш, иже еси на небеси…" -
Она шептала молитву и крестилась, а Полина, плохо понимая о чем говорит женщина, замерла, прислушиваясь к горячему шепоту. Она слышала время от времени имя свое и наполнялась благодарностью к собеседнице, а та продолжала молиться и вдруг слова понятными стали Полине и созвучными ее мыслям:
-Господи, дай мне с душевным спокойствием принять все, что принесет мне наступающий день, дай всецело придаться воле Твоей святой, на всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня. Какие бы я не получила известия в течение дня, научи меня, Господи, принять их с душевным и твердым убеждением в том, что на все Твоя воля святая. Во всех словах и делах моих руководи моими мыслями и чувствами. Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобой. Научи меня, Господи, правдиво и разумно действовать с каждым членом моей семьи, никого не огорчая, не смущая. Дай мне, Господи, силы на преодоление утомления наступающего дня и на все события в течение дня. Руководи моей волею и научи меня: молиться, каяться, верить, надеяться, прощать, терпеть, благодарить и любить всех. Аминь.
-Господи, дай мне с душевным спокойствием принять все, что принесет мне наступающий день…- вторила женщине Полина, обращая себя в веру, и, чувствуя, как зарождается в ней надежда на то, что Отец небесный услышит ее просьбу и пошлет ей, наконец, это душевное спокойствие…
