Шли мы очень долго, передвигались медленно, и передышки были некороткими. И всё же, хоть и «перекатом», но, начав с самого раннего рассвета, к ясному, вовсю солнечному утру добрались до заветного здания, которое, как мы ещё не подойдя, поняли, было совсем не товарной станцией, а пассажирским вокзалом города Свердловска, что нас даже немного приободрило.
Вокзал оказался переполненным как внутри зала, так и на примыкающих к нему пространствах и с вокзальной, и с городской стороны. В почти непроходимой толпе стоящих, сидящих и лежащих, попытки найти медпункт оказались тщетными. Мы выбрались на привокзальную площадь, и там я услышала, что где-то через дорогу от вокзала расположен эвакопункт.
Оставляю маму с Сашей на привокзальной площади – нашлось местечко на земле – и отправилась в эвакопункт. Расположенный в длинном деревянном посеревшем от старости баракоподобном здании, распахнутые двери которого больше напоминали ворота, он был также переполнен народом, а у стенки, противоположной входу, за перегородками - несколько «столоначальников» по разным вопросам. Мне положено было занять очередь к столу «вновь прибывшие».
Выстояла я эту длиннющую очередь. Столоначальник – милиционер. Рассказываю ситуацию, прошу медицинской помощи для меня и хоть какого-то приюта для моих. Смотрит на меня явно подвыпившая пунцово-красная в частых оспенных следах физиономия и говорит, как рубит: «Вас, гражданочка, государство везло?» - и сам отвечает: «Везло!». «Вас, гражданочка, государство бесплатно везло? – Бесплатно! А теперь, гражданочка, покупайте билет и догоняйте свой эшелон!» Пытаюсь объяснить, почему прервала дорогу, а он: «Я Вам всё разъяснил! Не задерживайте! Вон сколько у меня людей ждёт!».
Что я испытывала в те минуты – не передать. Знаю, что никак нельзя, но кажется что вот-вот рухну: многодневно запущенная двусторонняя грудница, озноб, сменяющийся жаром, опасность сепсиса, беременность, сложности, печали, усталость до бессилия и особенно – страх за близких. Выходит, что если бы я даже умерла в пути, то мама и Саша могли бы доехать до Челябинска и там, как обещал начальник эшелона, получить хотя бы крышу над головой. А теперь – что? С чем сейчас приду к маме? Сашеньку пора кормить.
Маме говорю, что ничего пока не выяснила. Кормлю Сашеньку. Мама тем временем купила какую-то еду, набрала кипяток в наш маленький термос. Нужно пробовать чем-то прикармливать Сашу.
Боюсь при маме расплакаться, нахожу предлог отойти, Отошла и бесцельно вышагиваю поодаль. Виню себя – до проклятий – за то, что маму и Сашу поставила в худшее положение, чем могло быть. Мне уже не до физических страданий, не до страха умереть – хотя бы их определить куда-то. Ну, должен же быть какой-то выход!
Свободное копирование
