Нужно сказать, что за короткое в масштабе истории мое пребывание в с. Жовтэ, несмотря на моё малолетство, я достаточно прочувствовала тревожную напряженность времени. И предшествующего НЭПу, и расцвету его, когда люди с опаской и робкой надеждой пытались наладить «своё дело» - кто ремесло, кто торговлю, кто – как мой отчим – мукомольное производство. И ураганное уничтожение НЭПа с набегами властей в поисках нажитых богатств (а их, по моему, не было) и повальными безоговорочными конфискациями всего найденного.
Не видеть тревожные лица, панические растерянные взгляды взрослых было невозможно. Никто не знал, кого признают кулаком, кого нэпманом.
И я помню моё изумление, когда вдруг – это было уже ближе к концу нашего проживания в селе) я обратила внимание на то, что со всех сотен селяне (по большей части женщины) спешили в «Потребиловку» и облегчённо покупали портреты Сталина, называя его спасителем. На почте, как рассказывала мне Лида Добровольская, вмиг раскупили все до единого портреты Сталина. Наверное, то же было и в «Потребиловке». Мама объяснила мне, что, оказывается, Сталин где-то сказал, что в коллективизации врагами допущены перегибы. До села этот слух дошел. И хотя к этому времени все хозяйства были уже фактически разрушены, людям в утешение было такое признание, и все захотели иметь портрет хорошего человека-избавителя – доверчивые тогда были люди.
