Случалось мне съездить в воскресенье в Вустрау. Для меня это был праздник, так как представлялась возможность увидеться с Павлом. Он был теперь в Вустрау один — Володя уехал на Восток, а Павел в скором времени должен был получить назначение на работу в Litzmanstadt (Лодзь), в лагерь грузинских легионеров.
Наши судьбы были тесно связаны — я многое знал о его личной жизни, но не все; он ничего не рассказывал мне о своих деловых связях, считая меня человеком доверчивым, неискушенным и не подготовленным для конспирации. Ему нравилась моя преданность, честность, что было весьма важно в тех условиях.
А поскольку я никогда не задавал лишних вопросов, считая неэтичным проявлять любопытство, его это устраивало. Потом он посвящал меня в какие-то свои тайны.
То, что я хочу рассказать, не плод моей фантазии, а реальные факты, которые мне стали известны от самого Павла.
Эта история о далеком времени, об отношениях Павла Иванова, Ольги Саловой и Зигрид Ленц. Она настолько необычна, что требует того, чтобы ей был посвящен отдельный и более подробный рассказ.
Местечко Вустрау напоминало в ту пору обычную прусскую деревеньку северо-восточной полосы Германии, подобную тем, какие были описаны русскими писателями прошлого столетия. Красивая округа, причесанный лес, ухоженные поляны, зеркальная гладь маленьких озер вписывались в живописный деревенский ландшафт с обязательной кирхой, кладбищенской оградой, за которой в строгом порядке покоились памятники и надгробия, просто кресты и ухоженные могилки под сенью тенистых деревьев.
В начале 1942 года здесь был основан небольшой лагерь Восточного министерства, где содержались освобожденные из плена советские военнопленные, слушатели курсов Восточного министерства, размещавшихся здесь же, в Вустрау, а также в расположенном по соседству Цитенгорсте. За полтора-два года через лагерь прошло несколько сот человек разных национальностей. Курсы были недолгими, и отсюда уезжали они на Восток, в оккупированные районы СССР — на административную работу.
Относительно обозначения этих лагерей «курсами» или «школой» не могу сказать ничего определенного. Под курсами подразумевается что-то быстротечное, а под школой — длительное, фундаментальное. Главным остается факт — в учебных группах пленные изучали историю возникновения национал-социализма в Германии и тот строй, который там утвердился после 1933 года. Создавая лагеря школы такого типа, руководители Восточного министерства рассчитывали на то, что люди, прошедшие через Цитенгорст и Вустрау, станут проводниками идей национал-социализма и немецкого экономического порядка на оккупированных территориях.
Административное и хозяйственное руководство в лагере осуществляли немцы, члены НСДАП. Форма одежды, которую носили сотрудники лагеря, принадлежала формированиям CA. Начальником лагеря был мужчина средних лет, полноватый и полысевший, с красивыми чертами лица, который предпочитал носить военную форму, — она подходила ему больше. Это был оберштурмфюрер Френцель. Он хорошо и свободно владел русским языком и только с немцами говорил по-немецки. Секретарем у лагерфюрера работала высокая, стройная блондинка, очень миловидная, приветливая немка, 22–23-х лет. Звали ее в лагере по фамилии — фройляйн Ленц. Потом стало известно чисто немецкое имя ее — Зигрид. Она носила в лагере форму и, видимо, так же была членом национал-социалистской партии.
Заместителем лагерфюрера был «фольксдойче» из Республики немцев Поволжья. Фольксдейче принадлежали к менее достойным гражданам рейха, хотя и он тоже принадлежал к НСДАП и тоже носил форму CA.
Хозяйственным отделом заведовал также «фольксдойче», с немецким именем и русской фамилией — Ганс Сивкоф, молодой ловелас и волокита. Экономические возможности хозяйственника явно помогали ему франтить среди девиц и женщин.
Немецкую администрацию представлять не могу, ибо не сталкивался с ней и не знал ее. Но в управленческом бараке, где три четверти помещений принадлежали руководству, небольшая часть была отведена под ревир (Revier), или санчасть. Она состояла из маленькой приемной-регистратуры и двух комнаток для больных, из них одна служила еще и операционной.
Главным врачом санчасти был советский флотский хирург Георгий Леонардович Крупович, до войны служивший на Балтике. Закончив Ленинградскую военно-медицинскую академию, попал в военно-морской госпиталь подводников. К началу войны — он уже флагманский врач одной из подводных флотилий. В плен его взяли в самом начале войны на острове Эзель при исполнении служебных обязанностей.
Вот о нем-то я и хочу написать все, что знаю. А знаю я много, так как последние два месяца жизни в Германии и полгода в Швейцарии прошли в самом тесном общении.
Свободное копирование
