Группа пленных из Первомайска, как нам казалось, должна была быть направлена в Германию. И поэтому мы были удивлены, что повезли нас в соседнюю Кировоградскую область. Очень скоро мы оказались в городе Кировограде. Это был обычный военнопленный шталаг, в котором содержались нам подобные «специалисты».
Тот же распорядок дня, то же содержание. Но в Кировоградском лагере собирали военнопленных, которых отобрала комиссия в других лагерях, чтобы отсюда отправить уже всех вместе дальше в Германию.
Не помню числа пленных в Кировограде, думается, что в отдельной зоне, где содержалась группа, было человек 80. Все пленные лагеря с утра шли на работу, и только отдельная зона дожидалась этапа по назначению.
Мы были предоставлены сами себе, некоторых посылали на уборку лагерной территории — собирать бумагу, окурки, мусор. То были люди средних лет, моих сверстников было немного. Я чувствовал свое одиночество, мысли возвращались к прошлому, к близким, к невесте, которым ничего не могу сказать или написать, передать, что жив, что помню и люблю их… А вернусь ли, увижу ли их — лишь судьба знает.
Я уходил от людей, пытался отыскать уединенное место, забирался подальше от людских глаз и тихо плакал по всему утраченному. Когда кто-нибудь нарушал мое одиночество, я возвращался снова к людям, стараясь скрыть от них свое малодушие и щемящую тоску.
Присутствие людей возвращало меня к жизни. Разговоры приводили в чувство и вселяли надежду. Может быть, жизнь там, в Германии, представит мне возможность написать письма родственникам в Иран и через них дать весточку о себе в Баку. Нужно не падать духом, не опускать руки. Ведь появилась же, хотя и призрачная, возможность изменить теперешнюю жизнь и попасть в Германию на работу!
Я гнал от себя неприятные мысли.
Но вот прошла неделя, другая. В зону иногда приводили новых пленных — их было немного, видимо, последние из тех, кого отобрала комиссия.
Каждый день начинался с ожидания этапа, но и сформировавшись мы так и не дождались отправки.
Лагерное начальство решило использовать пленных на работах Кировоградского военного аэродрома. И снова рабочий распорядок — подъем, работа, лагерь.
Маленький разговорный опыт, приобретенный в Первомайске, позволил уже свободнее изъясняться с конвоирами. Я увереннее держал карандаш и снова попытался рисовать. Мои рисунки принимались, и это было главное — я зарабатывал суп, хлеб, что-то покурить.
Мальчишеская внешность не отталкивала от меня, а рождала любопытство и интерес. Мое умение рисовать встречало одобрение клиентов и тех, кто смотрел за рисунком:
— Gut, prima, koroscho!
Я старался, как мог.
Дни лета уходили, а группа продолжала находиться в отдельной зоне, хотя ежедневно работала на строительстве аэродрома. Оставалось предполагать, что этап в Германию приостановлен из-за непредвиденных обстоятельств в отборе специалистов или в смене курса и потери необходимости. Группа могла продолжать работу в Кировограде либо попасть куда-то в другое место.
Свободное копирование
