14 сентября пришел и наш черед. Я вернулся домой уже тогда, когда посреди комнаты валялась груда вещей, уже подвергшихся "ощупыванию". Обыск производил ст. лейтенант НКВД Московкин. Из деталей обыска вспоминаю два интересных факта. Обыскивающие обнаружили книгу немецкого издания, касающуюся новой немецкой армии, на обложке которой была нарисована свастика. Этому они очень обрадовались, считая, что раскрыли новый фашистский заговор. У меня был снаряд от мелкокалиберной пушки, пустой внутри, где я хранил коллекцию иностранных монет. Увидев его, Московкин осторожно подкрался и дрожащими руками взял его.
- Что это?!
Я сказал:
- Открутите головку, и вы увидите, что снаряд пустой.
Он открутил ее, на стол высыпалась груда мелких иностранных монет. Московкин воскликнул:
- Валюта!!!
Уже часов в одиннадцать вечера нас с мамой погрузили на грузовик и увезли. В доме остались дедушка и семья Гарькавых, которую репрессировали вскоре.
Грузовик, на котором мы ехали с мамой, остановился у женской тюрьмы. Мне пришлось долго утешать мать, которая рыдала, не желая расставаться со мной. Затем ее бесцеремонно оторвали от меня и, подталкивая, увели в тюрьму, а меня повезли в детприемник, где меня радостно встретили ребята, еще не спавшие. Из детей моего возраста (12-14 лет) там были: дочь Тухачевского - Светлана, Уборевича - Мира, Гамарника - Вета, Штейнбрюка Гизи, сын Фельдмана - Сева. Остальные были младше - вплоть до восьмилетнего возраста.
Старшие внимательно относились к младшим, осуществляя "материнские обязанности".
Свободное копирование
